Мементо! - [8]

По мертвому миру, сжав зубы, бреду.

Мне странно: трагедий, убийств, всей этой бессмыслицы

не видит почти образованный мир.

И мысль не пробьется. Не заискрится.

Неужто тупик? И бездонный обрыв?

Какие уроки! Что век Возрождения!

И что там фашизм - на своих наплевать!

Я вижу в ночлежках тупых

пробуждение

Мильонов, которым с коленей не встать.

Вот вижу предел. Философии. Этики.

Живых обреченность. Безмолвье могил.

И все безразличье, кажется, этим

Себе самому я хотя б объяснил.

Что нам до живых. Тем боле - до мертвых.

О чем по церквям нам поют голоса?

Поют не о том. Это понял я твердо,

Немеет от этих открытий душа.

Иду солнцепеком. Сквозь зной азиатский,

С землей раскаленной смешался ваш прах.

Ну что ж: вы лежите почти что по-братски

В чужих крутолобых безмолвных холмах.

И боли мои от обманов, предательств,

Понятных и ясных издалека!

В прозрении истины, сверхдоказательств

Кричат как сильна первородность греха.

1 - 3 сентября 1997 г., Чалтырь.

x x x

Отдохнем, друзья, душой

Разрядиться надо:

Мы напишем пару строк про гадов и про гада.

На дороге пень стоит

Не верю, что отелится.

Не такой уж я дурак

Надеяться на Ельцина!

Говорят, что маргинал

За границу умотал:

Вдруг уедут все - боюсь!

Ох, "погибнет" моя Русь!

Не поеду я на Запад

Денег - на один конец.

Мне Америки не надо!

Мне без Родины - ман..ц.

Говорят, что "новый русский"

Полурусский, полужид...

Верю я, что очень скоро

Он на Запад побежит!

ВОСТОЧНАЯ ЛЮБОВЬ

. "Газель"

"Твои ресницы - словно стрелы,

Как кипарис - твой стан.

Прости, что я с тобой несмелый

Твоим рабом я стал.

О, Галя, милая! Таджики

Мы любим горячо,

И даже знойный жар аджиги

В сравненьи с ней - ничто!"

Карим заканчивал отлично

Московский "пищетех",

И вел себя вполне прилично,

Не требуя утех.

Красив и строен, смуглолиц,

Ей было даже лестно,

Что он из множества девиц

Ее назвал невестой.

Она летит в далекий край

Над снежными горами.

Карим ей шепчет: "Это рай,

Родная, там, под нами".

Ее. Законную жену, в восточный дом приняли

И свадьбу в триста человек

Торжественно сыграли.

Соседка дивное лицо

Рукою прикрывала

Она-то знала отчего

Галина днем зевала.

Да, ночи длинные любви,

Но Галя хорошеет,

И косы - длинных две струи

Она носить умеет!

А в городке ее Карим

Красивей всех на свете!!!

И вверх идет, как не один

Сам "шеф" его приметил.

И Галя, гордая жена,

Все нравы постигает:

Весь день сидит она одна

Ее дувальная стена

От глаз чужих скрывает.

Ну что с того? - так все живут,

У всех дома с садами,

И Галя создает уют

В саду под облаками.

Кариму - скоро тридцать лет,

Он - главный инженер,

В райкоме недовольных нет

Его семья - пример.

И дети - как она смогла?

Вот русская жена!

В четыре года - четверых

Детишек родила.

И скоро пятый должен быть...

И те - все мал-мала...

И в Душанбе она летит

Где бабушка жила.

Двух дней вполне хватило ей,

Чтоб сделали аборт.

И в Пенджикент уже летит.

Хребет. Аэропорт...

Что дома говорил Карим,

Что отвечала Галя

Об этом просто умолчим:

Не знали, не слыхали.

Но только скажем, что Коран

Аборты запретил,

И женщина должна рожать,

Насколько хватит сил.

А Галя думала - Карим

Советский человек.

Какая вера? - У него,

В Коран, мол, веры нет.

Но что откуда поднялось!

Не дрогнула рука!

Он бил ее, чтобы убить!

Он бил - наверняка!

И в страшном ужасе она

Сумела убежать.

Была дорога не длинна

Сумел ее догнать.

И, руку вывернув ее,

Рванув наоборот,

Опасной бритвой глубоко

Мгновенно вскрыл живот...

...Стрекочет гулко вертолет

С крестами на борту,

В столицу Галю он везет

В горячечном бреду.

Она о детях говорит,

И что не может быть,

Чтобы Карим, ее Карим

Хотел ее убить!

На летном поле вертолет

Уж "скорая" ждала

Под вой сирены, стук колес

Галина умерла.

Но это - не конец еще.

Точнее - не финал.

Я расскажу сейчас вам то,

Что сам вчера узнал.

Кариму дали восемь лет

Какая чепуха!

Не видел суд в убийстве том

Особого греха.

И тридцать лет почти прошло,

И Галя ТАМ - одна,

Поскольку бабушка ее недавно умерла.

А сыновья бы не нашли

Где погребли их мать.

Да и не принято у НИХ

Могилы навещать.

Но не о том... Но не о том...

Вот вспыхнула война,

И разделен Карима дом.

Враги - те сыновья!

Один - он истинный таджик:

Обрезан, обращен.

Второй - без дуриков мужик

Живет без веры он.

А два других - совсем не те.

В далекой Костроме

Не мусульмане, не в Христе

Себе, брат, на уме.

А Пенджикентским братьям власть

Нациодемислама

Как говорят, совсем не в масть:

Один - чтил не того имама,

Второй - кафир, и слишком бел. Как Галя, его мама.

Какая смерть любого ждет?

От пули, от насилия?

Они в спасение бегут

В далекую Россия.

Вот в доме тетки - чистый сброд

Четыре маргинала!

И каждый о своем "поет"

Эх, знала б только Галя!

Пошто она в чужой земле

Убита и забыта,

Как будто сыновья ее - четыре паразита.

Смотрю на всех, на четверых

Куда, зачем, кому?

И той любви, тех, молодых

Всех жертв я не пойму.

Куда им голову склонить?

И что - Россия им?

Отец женился еще раз

Он вышел молодым.

И вновь наделал он детей

Немного - восемь душ.

И были те ему родней

Ведь Гале он - не муж.

Когда детей суд разделил,

Двоих отдали дяде.

Но был отец двоим чужим,