Мементо! - [7]

И я за те таджиком

В горы смотался на ней.

Привез я его расстреливать

Мне были даны права,

Чтобы другие не смели

Шагу шагнуть со двора.

Он был как баран, покорный

Куда его вел - он не знал,

Завел я его за уборную,

К стенке поставил,

Достал пистолет,

и

расстрелял".

Вот так... Рассказ без восторга,

Но с чувством своей правоты...

Сошел. Я ехал долго

Не видя вокруг суеты.

Я понимал: конечно - гремела война,

И как боевой лагерь жила родная страна.

И были законы едины - для всей огромной страны,

Но я в том мальчишке - таджике не видел большой вины:

Какая в горах наука - ни радио, ни газет,

И только спустя полвека здесь появился свет.

Он, может, и слышал, что где-то

С немцем идет война

Но - на другом конце света,

И дело его - сторона.

Какой там прав из "измов"

Кто знал из его кишлака?

Здесь жили при "коммунизме"

Такая была нищета.

И мальчик, не знающий мира

Попал в жернова войны.

Стал жертвой кровавого пира,

Виновным он стал. Без вины.

И был ли он добрый сердцем,

И землю свою как любил,

И что он слыхал о немце

Расстрельщик его не спросил.

Мне жалко невинную душу

Несчастный мальчишка - таджик!

Тяжелые мысли кружат,

Немеет мой бедный язык.

И в нашей истории длинной

Никто не пролил слезы,

И над душою безвинной

Нет ни креста, ни звезды.

Сообщила в кишлак похоронка,

Мол, без вести сын ваш пропал

И плач по ущелиям громко

Весть горестную передавал.

Вот все. И страница закрыта.

И сыт, и в почете палач.

В той жизни почти позабытой

Не слышал рыданий и плач.

Все так. Были странные люди

Побед, поражений и бед,

Что были чужими мы судьями

Никто не держит ответ.

Вот только. Хоть явно не связаны

Погромы и нунчаки.

И вам мы этим обязаны,

Далеких тылов смельчаки.

Нелепого выстрела эхо

В наших страданьях звучит...

Как точно слово поэта:

Ничто не забыто. Никто не забыт.

РУСКОЙ ЖЕНЩИНЕ

(вынужденная дидактика)

Будущее нации - в руках матерей

О.Бальзак.

...А что это так равнодушны

Мы, русские, к нашей трагедии?

Пытаюсь в годах минувших

Понять немоту беспредельную.

Когда началось? Как наша красавица

Замуж пошла за всех подряд

Были для нее "иностранцами"

Чеченец, ингуш, азиат.

В какие аулы они уехали,

Чтоб русскость свою потерять!

Мы очень скоро стали потехою:

Мол, каждая руская - б..дь.

Прости меня, русская женщина,

Как женщина - легкая жертва обмана!

А жизнь оказалась такой переменчивой,

И истина выклюнулась из тумана.

Тебя обманули. Всеобщего братства

Крючок с позолотой забросили нам...

О, сколько я видел в стране азиатской

Тяжелых трагедий, безвыходных драм.

Меня убивало. И краска позора

Всегда покрывала с головы до пят,

Когда я видел тебя у дувала

С толпой рожденных тобой таджичат.

И горько мне было. И безысходно!

В одеждах чужих, на чужом языке!

Ты что- то о братстве нам говорила,

Нерусскою став в ИХ кишлаке.

Расплата пришла. Твои смуглые дети

Теперь никому и нигде не нужны.

Им, может, хуже нелепой смерти

Сознание, что ты - маргинал по крови...

Ах, Русь! Что ты с женщиной нашей наделала!

Нет, верю в любовь. В идеал высоты...

Но где-то все же должны быть пределы

Разматывания генетики и красоты.

Я знаю и вижу - пьянь подзаборную

Легко побеждает пуристский ислам...

О, русские женщины, теперь - забугорные,

Какой вам урок историей дан!

И снова поехали. В Канады, в Америки,

К счастью чужому - рабыни любви.

И, значит, потеряно то поколение,

Что рождено от смешений крови.

Не едут чеченки. Узбечки не едут.

Казашки сидят в своих степях.

Разматываем лучшее - до беспредела!

Не видим, что недалек нашей нации крах.

Храните свой дом, свои песни и пляски,

Ну кто за границей по-русски поет?

На нас изначально зубами лязгают,

А мы? - Вот великий и гордый народ!

Восток научил меня многому, мудрому.

И верю я в дидактический стих!

Храните себя для России! - В вас - сила подспудная.

Пусть будет хотя бы - как в доме у НИХ!

13 - 14 сентября 1997 г., Чалтырь.

ИСТИНА БЕЗЫСХОДНА?

Нет счета здесь русским могилам!

А сколько еще перемрет

В России, сошедшей с ума по виллам,

Где их никакая собака не ждет.

Заброшен и предан народ простодушный,

На горе твоем - миллиарды гребут.

Европам - плевать, раз своим мы не нужные,

В Европах, слыхал я, своих берегут.

Но все разговоры. О частном. О личном.

В холмах я бродил среди тысяч могил,

Догадке о том, что всем все безразлично,

Везде подтверждение находил.

Что русские! - Нация на перепашку!

Никто о других тоже слезы не льет.

Мы прожили жизнь - душа нараспашку.

Мы к братству стремились. - Вот братства оплот!

Вот здесь я свою понимаю наивность,

И что там европам? И что круги Данта?

И в этом безмолвии мне прояснилось,

Зачем дали бога мне вроде гаранта.

Живи и молись! И все образуется:

И жизнь, и мысль. И мое истребление.

И золотом снова церкви красуются,

Но не находит душа исцеления.

И брошены все. Латыш и болгарин,

Кореец и грек Китаец. Поляк.

Вот немцев семья. - Как мир этот странен!

И странность его не постигнешь никак.

Европа молчит. И Азия - тоже.

Как будто вчера вышли мы из зверья.

Своих все забыли. И нам не поможет

Народов каких-то, гуманных, семья.

Нет, не прошу я европы о помощи,

И вижу в их жестах лишь сытых игру.

МЫ топчемся все в обмане, в жестокости,