Мелья - [13]

Прошло три дня после открытия конгресса, и всем стало ясно, что делегаты разбились на два противоборствующих политических лагеря: прогрессивный, возглавляемый Хулио Антонио Мельей, и реакционный, состоящий из студентов католических школ, во главе которых стоял Эмилио Нуньес Портуондо. Пока большинство шло за Мельей, но самые трудные битвы были впереди.

18 октября, как только была зачитана резолюция по школам второй ступени, начались сразу же жаркие споры. Студенты резко критиковали организацию учебного процесса в этих школах, взяточничество, профессиональную деградацию. Группа Нуньеса Портуондо пыталась всеми силами сорвать обсуждение вопроса, но подавляющее большинство поддержало резолюцию, обращающую внимание правительства на падение нравственности среди преподавателей школ второй ступени и на необходимость борьбы против этого.

Следующий день еще более обострил отношения между делегатами — принимались резолюции, в которых содержались политические вопросы, отражавшие интересы не только студенчества, но и трудящихся масс. Мелья выступил с предложениями созвать в будущем конгресс студентов Латинской Америки. При этом он призывал к братскому единению между всеми латиноамериканскими народами, ибо прекрасные результаты такого единения показывает пока что только Советская Россия, которая в этом отношении является исключением среди других содружеств народов. Упоминание России вывело из себя Портуондо, и он потребовал исключить ее из резолюции. Мелья усмехнулся и ответил, что, к сожалению, на Кубе еще плохо представляют себе Советскую Россию, иначе Портуондо так бы не заявил, но если сеньор Портуондо настолько встревожен этими словами, то он их снимает, дабы он и его друзья не переволновались. Затем резолюция была принята.

Если в первые три-четыре дня возникающие расхождения можно было объяснить молодостью и горячностью делегатов, то теперь, когда была пройдена половина пути, ни для кого не оставалось секретом, что конгресс стал ареной политической борьбы, которую мало кто ожидал, кроме, пожалуй, Мельи и самых близких ему единомышленников.

Дело чуть не дошло до рукопашной, когда начали обсуждать вопрос о всеобщем начальном обучении. Более полумиллиона детей школьного возраста оставались вне школ, но министерство просвещения это мало беспокоило, оно превратилось в избирательно-политическую контору. Конгресс выдвинул резолюцию — организовать «по всей Кубе широкую кампанию по борьбе с неграмотностью, такую, какая была проведена в России Луначарским, а в Мексике — Васконселосом». Сразу же вскочили портуондовцы: при чем здесь Луначарский и Васконселос?! И вновь спор был решен голосованием. Большинство настояло на принятии предложенной резолюции.

Многим приглашенным на конгресс, среди которых были профессора и официальные лица, казалось, что студенты взвалили на себя непосильную ношу, пытаясь разрешить «глобальные» проблемы. Но так могло показаться только людям ограниченным и недалеким. Молодежь начала 20-х годов глубже, чем их отцы, разбиралась в пороках своей родины.

Конгресс выразил протест по поводу гнета, царящего на Антильских островах, в Центральной Америке, на Филиппинах, в Ирландии, Египте, Индии, Марокко, а также выразил пожелание, чтобы народы этих стран обрели независимость и чтобы «кубинское правительство признало право на вооруженную борьбу тех, кто борется за независимость».

Какое дело было этим юношам и девушкам до судеб далекой и незнакомой Индии? Мало ли у них своих собственных проблем, чтобы еще заботиться о марокканцах или ирландцах? Так думали люди ограниченные, забывшие, что пришло время, когда каждый, кто считал себя революционером, не мог отделить свои чаяния от судеб других народов. И вот поэтому конгресс принял такую резолюцию о России:

«Конгресс протестует против несправедливой политики изоляции, которую проводят мировые державы по отношению к Новой России, и просит правительство Кубы признать Социалистическую республику Соединенных Штатов России».

Эта резолюция стала «бомбой», которую бросили в портуондовцев Мелья и его друзья, и она попала в цель: бурные дебаты окончились ее принятием.

Не меньшие споры вызывало предложение об обмене между университетами Америки. Группа студентов, настроенных оппозиционно по отношению к Соединенным Штатам, потребовала не включать в резолюцию университеты этой страны, дабы кубинцы не «заражались англосаксонскими пороками». Кто-то сказал, что нельзя так говорить об американцах, ибо они обладают высоким чувством гражданского долга. Но ему сейчас же возразили, что, конечно, это так, но американец свой гражданский долг выполняет только по отношению к своей стране, а в чужой стране он всегда первым нарушает этот долг. После короткого и горячего спора было решено установить обмен студентами в первую очередь со странами Латинской Америки, а затем и с остальными странами мира.

В дни конгресса был провозглашен декрет Сайяса о запрете публичных сборищ. Когда эта весть дошла до университета, она вызвала возмущение. Студенты назначили комиссию для установления юридической правомочности подобного декрета. И 22 октября комиссия доложила о том, что декрет неконституционен. Делегаты единогласно решили обратиться в конгресс республики с просьбой пересмотреть декрет.