Мелодия для саксофона - [59]

— Шура сегодня обещал к нам приехать?

— Нет, — покачал головой Морис, — сказал, что дня два не появится.

— Вот и прекрасно! — обрадовалась она.

Морис посмотрел на неё недоумённо, а она попросила его:

— Если Шура позвонит, не говори ему, что я приехала.

— Слушаюсь.

— Не вздыхай, как невольник на средневековом восточном базаре. Просто мне нужно время, — пояснила она, — а Шура прицепится ко мне сразу, как репей к шерсти дворняги.

— Вы не дворняга, — не согласился со сравнением Морис.

— Ну да, — рассмеялась Мирослава, — как выражается наш общий друг Шура, я потомственная легавая.

Миндаугас ничего не стал больше говорить, только махнул рукой. А Мирослава, подхватив на руки кота, отправилась в свою комнату. Хотела почитать, но книга выпала из её рук, и она уснула.

Зато на следующее утро она проснулась с утра пораньше, съела пару горячих сырников, пожаренных Морисом, выпила чашку чая и сказала, что уезжает в город.

— Надолго?

Она беззаботно пожала плечами. И вскоре Миндаугас услышал шум мотора выезжавшей за ворота «Волги».

— Ну вот, опять мы с тобой остались одни, — сказал Морис коту.

«Сам же говорил, что такова наша мужская доля», — мысленно ответил ему Дон и ласково потёрся о длинные ноги, обтянутые мягкими домашними брюками.

— По-моему, тебя вычёсывать пора, — озадаченно произнёс Морис, глядя то на кота, то на свои брюки.

«Вот и вычеши», — фыркнул кот.

Мирослава въехала в Старый город, и, найдя улицу Льва Толстого, проехала по ней почти до конца.

Остановила она машину возле дома, в котором жил пианист Валерий Гордеевич Островой.

Она надеялась на то, что творческие люди спят долго и не ошиблась.

Дверь ей открыла высокая поджарая женщина пенсионного возраста.

Судя по её одежде, на пенсии ей не сиделось, и она работала у пианиста то ли домоправительницей, то ли ещё кем-то в этом роде.

— Вам кого? — строго спросила женщина, не снимая цепочки на двери.

— Я детектив Мирослава Волгина, — девушка показала своё удостоверение.

— О господи, — переполошилась женщина, — чего же вам надо от Валерия Гордеевича?

— Ничего особенного. Вы, наверное, знаете, что убита тёща его друга Екатерина Терентьевна Самсонова?

— Да, как же мне это не знать, — женщина, наконец, сняла цепочку с двери и сказала: — Проходите, раз уж пришли.

— Вы знали Екатерину Терентьевну?

— Конечно, знала. Я ещё у родителей Валерика работала, — пояснила она, по многолетней привычке назвав хозяина дома уменьшительным именем.

Она довела Мирославу до гостиной и, кивнув на огромный диван, сказала:

— Вы посидите тут, я его сейчас разбужу.

Но Мирослава выбрала стул и в ожидании хозяина стала изучать гостиную. Она была обставлена современной мебелью хорошего качества, но, судя по всему, предназначалась гостиная для удобства, а не для того, чтобы пускать пыль в глаза гостям. Так что к тому времени, когда заспанный Островой появился перед ней в домашних туфлях на босу ногу, серых брюках и в халате терракотового цвета, она уже составила о нём определённое мнение, которое заключалось в том, что Валерий Гордеевич не был откровенным сибаритом, но умел позаботиться о себе любимом.

— Здравствуйте, — проговорил Островой, — Даша сказала, что меня ждёт детектив. Я не совсем понимаю…

— Здравствуйте, — улыбнулась ему Мирослава, — я Мирослава Волгина. Да вы присаживайтесь, Валерий Гордеевич.

— Спасибо, — Островой сел на точно такой же стул, на каком сидела Мирослава.

— Извините, что не позвонила вам заранее, — и, не давая ему ответить, продолжила: — Не знаю, говорил ли вам Аркадий Семёнович о том, что его дочь Инесса обратилась в наше детективное агентство с просьбой разыскать убийцу её бабушки.

— Аркаша о чём-то таком упоминал, — неуверенно проговорил Островой и спросил: — А разве полиция не работает?

— Работает не покладая рук! — заверила его Мирослава.

— Но тогда…

— Мы сотрудничаем с полицией. Так сказать, на подхвате.

— А… — Валерий Гордеевич почесал затылок.

— Я хотела спросить, удачно ли прошли гастроли вашего квартета в этом году в Волчеморске?

— А вы знаете, не очень, — ответил Островой, — и всё из-за того, что Аркаша приболел.

— Жаль, — посочувствовала Мирослава.

— А уж как нам жаль, — сокрушённо вздохнул музыкант, — мы же надеялись в этом году там хорошо подзаработать. Сами понимаете, бархатный сезон, много состоятельных людей.

— Понимаю, — кивнула Мирослава, — а вместо прибыли понесли убытки.

— Что вы имеете в виду? — удивился Островой.

— Ну, как же! Вам же пришлось нанимать Аркадию сиделку. А в наше время это довольно затратно.

— Да-да.

— Правда, Шляхтина не профессиональная сиделка, — заметила Мирослава.

— Кто? — растерялся Валерий Гордеевич, — как вы сказали?

— Клара Шляхтина. Она же актриса.

— Я не знал, — соврал Островой и покраснел, как мальчишка.

— Да ладно вам, Валерий Гордеевич! Как не стыдно вводить следствие в заблуждение!

— Я никого никуда не ввожу! И какое это имеет значение, профессиональная она сиделка или нет?

— Совершенно верно! — согласилась Мирослава, — почему Клара не может поухаживать за своим заболевшим любовником, даже не являясь сиделкой?

— Что вы такое говорите! — возмутился Островой.

— И сколько лет тянется их роман? — спросила Мирослава, не обращая внимания на его возмущение.