Мелодия для саксофона - [33]

— А им открыть дверь она могла?

— Наверное. Ведь мы все выросли в доверии к государству. А все эти люди как раз его и олицетворяют, особенно в глазах стариков, коими мы с Катей и являемся. — Розалия Витальевна быстро отвернулась в сторону и смахнула слезинку с глаз. — Простите, — сказала она, — никак не могу привыкнуть, что Катеньки нет в живых.

— Я хорошо понимаю ваши чувства, — тихо обронила Мирослава.

— Катенька очень любила Инессочку и всё никак не могла дождаться её свадьбы. Вот и не дождалась…

— Это печально. Но у Инессы хороший жених, и они непременно будут счастливы.

— Да, конечно, — улыбнулась Розалия Витальевна и оживилась: — А вы знаете, ведь Катенька сшила Инессе свадебное платье!

— Она хорошо шила?

— Да что вы, она же всю жизнь в ателье проработала!

— Да, Инесса говорила мне.

— Катя звонила мне накануне и говорила, что им с Инессой теперь осталось обсудить платье на второй день празднования.

— После замужества Инесса собиралась перебраться к жениху?

— Увы! У Глеба пока нет своей квартиры. Вернее, есть, но родительская. А Инесса не хотела жить с чужими людьми, — Понамарёва запнулась, — наверное, я неправильно выразилась, родители Глеба, конечно, совсем скоро станут ей родными. Но дело в том…

— В чём — Инесса и со своими родителями после замужества не хотела жить. Они оба с Глебом считают, что молодые должны жить отдельно.

— То есть они собирались снимать квартиру?

— Нет! Это очень дорого.

Мирослава вопросительно посмотрела на женщину и та объяснила:

— У Кати была хорошая двухкомнатная квартира, впрочем, она и есть, хоть и без Кати теперь, — тяжело вздохнула Розалия Витальевна и продолжила: — После свадьбы Инесса и Глеб должны были переехать в неё.

— И жить с бабушкой?

— Нет, Катя должна была переехать к дочери.

— То есть к родителям Инессы?

— Да. Представляете, как всё хорошо складывалось? Молодые живут отдельно. Дениска, Катин внук, под присмотром бабушки. Потом, Тонечка выбилась в начальницы и домой приходит с работы поздно. А Катя могла бы по магазинам пробежаться, обед, ужин сготовить и прибраться. Ну, всё по хозяйству. Вы понимаете?

— Да, конечно.

— А теперь и не знаю, как они будут, — вздохнула женщина.

— А Аркадий Семёнович не возражал против того, чтобы тёща жила с ними?

— Аркаша-то? — удивилась Розалия Витальевна, — а ему-то что? Квартира у них большая, четырёхкомнатная, и прихожая, как холл, хоть в футбол играй.

— Но всё-таки это не очень удобно, когда в доме посторонний человек.

— Да какая же Катя ему посторонняя? Тёща, считай, вторая мать, — улыбнулась Понамарёва.

— Да, бывает и так. Насколько я понимаю, Аркадий Семёнович и Екатерина Терентьевна ладили друг с другом?

— Скажем так, делить им было нечего.

— Простите, что спрашиваю, но у вашей подруги был уживчивый характер?

— Вполне.

— Я слышала, что иногда она могла быть довольно жёсткой и даже грубоватой.

— Да кто же вам такое мог сказать? — всплеснула руками женщина.

— Соседи слышали, как однажды ваша подруга чуть ли не с лестницы спустила бывшего парня Инессы.

— Володьку Дорина, что ли? — хмыкнула Понамарёва.

— Его самого.

— Так это неудивительно! Всё гения из себя строил! Почти совсем Инессе голову задурил. Хорошо, что она Глеба вовремя встретила и опомнилась. А то бы сопли на кулак всю жизнь мотала.

По лицу Мирославы скользнуло удивление.

Честно сказать, она не ожидала, что такое выражение может слететь с уст Розалии Витальевны. Она пришла к мнению, что подруги относительно Владимира Дорина придерживались единой точки зрения.

— Но, наверное, грубить всё-таки не надо было, — осторожно заметила она.

— Да вы просто его не знаете! Не иначе как он достал Катю, вот она и сорвалась.

Так как с Дориным уже всё было ясно, Мирослава решила вернуться к Аркадию, перекинув мостик от того же Дорина:

— Но ведь муж дочери Екатерины Терентьевны тоже творческий человек…

— Аркадий? Да, в некотором роде, — неохотно согласилась Понамарёва.

— И ваша подруга не возражала, что дочь вышла за него?

— Так Тоня у матери разрешения не спросила. Сообщила только, когда они с Аркашей уже расписались. Да и беременная она была на третьем месяце Инессочкой. Чего уж тут Кате было возражать?

— Материальное положение Бессонова, наверное, тогда было не блестящим?

— Это уж точно! Это теперь у Аркадия и лысина вырисовывается блестящая, и материальное положение наладилось. А первое время им всё Катя помогала, и деньгами, и так, то с Инессой посидит, то ещё чем подсобит.

— В ту пору Екатерина Терентьевна тоже с зятем не ссорилась?

— Нет, ничего такого Катя мне не говорила. Да и потом, как с Аркадием ссориться?

— Что значит как?

— Так он же всё больше молчит. Вон, Катя рассказывала, если Тоня начнёт недовольство своё в чём-нибудь мужу высказывать, так он ужом в свою комнату так и ускользнёт. Говорит, мол, мне репетировать надо. А уж с Катей он точно не стал бы пререкаться.

— Понятно.

Розалия Витальевна внимательно посмотрела на Мирославу и сказала:

— Вы про то, что Аркаша с Катей не ладили, даже и не думайте!

— А правда, что у Аркадия Семёновича язва?

— Кто это вам сказал? — удивилась Понамарёва, — никакой язвы у него нет. Вот от давления Аркадий смолоду страдает.