Мелодия Бесконечности. Первый аккорд - [28]

— Ты выдал им Генриха? — едва слышно спросила Маргарита.

— Нет, я приказал привести его сюда, чтобы защитить. Они пришли потом, — он заламывал руки и размазывал слёзы по лицу.

— Пойдём со мной, — Маргарита помогла брату подняться, — обопрись на меня.

— Нет, не надо…Мне страшно, — Карл пытался извернуться и вырваться из её рук.

— Пойдём, Шарль, — мягко произнесла Маргарита, ведя его под руку.

— А с этим что будем делать? — полюбопытствовал Анжуйский, смерив Наваррского презрительным взглядом.

— Оставьте Генриха! Я не позволю его трогать, — Маргарита посмотрела на мать, потом на брата Карла, ища в них поддержку, — Он член нашей семьи. Это чревато несчастьем!

— Он же предводитель. Нужно всех убрать, — вступил в разговор Алансон, кивнув в сторону Генриха.

— Я не позволю его трогать! — Маргарита выпустила из объятий брата и села возле Генриха Наваррского, взяв его за руку, — Если хотели его убить, надо было раньше это сделать. Сейчас поздно! Вы нас обвенчали перед Богом. Он мне муж, а тебе брат!

— Он не хочет отречься, — пожал плечами Анжу.

— Я не позволю к нему прикасаться! — повторила Маргарита.

— По-прежнему отказываешься? Почему? — во взгляде Генриха Анжуйского был нескрываемый интерес, в каком-то роде даже азарт — так ли силён с своей вере король Наварры.

— Не настаивай, — покачала головой королева-мать.

— Теперь всё кончено. Протестантов в семье не будет, — возразил Анжу.

— Прекрати! — порывисто оборвала его Екатерина.

— Почему? — недовольно поморщился Анжуйский.

— Пусть Марго займётся своим мужем, — ответила Екатерина.

— В эту ночь я познал ненависть, — Наваррский сжал кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели, он весь дрожал от ярости и бессилия.

— А теперь учитесь лицемерию, — положив руку на плечо мужа, прошептала Маргарита так, чтобы только он услышал её, — Я на Вашей стороне. Я не хочу больше быть в стане палачей. Обращайтесь в новую веру. Главное, во что Вы верите своим сердцем.

* * *

— По ком звонят колокола? Ведь боле некого убивать, — с горечью заметил Наваррский.

— Отныне ты — король католической державы. Можешь этим гордиться, — обнял брата Анжуйский.

— Да, можешь гордиться! — не выдержала Маргарита, проходя мимо них — Ты — король страны, где качаются трупы на виселицах! Париж стал кладбищем! Твои подданные — мертвецы, покрытые землёй, или живые, покрытые стыдом!

— Прекрати! — прикрикнула на неё мать. Сегодня, как никогда раньше, чёрные одежды, уже много лет бывшие неизменным атрибутом Екатерины со времени смерти её мужа Генриха II, оттеняли её бледное осунувшееся лицо с впавшими глазами и тонкими губами — взяв грех на душу, она думала, что эта страшная ночь хоть что-то изменит, но вот он — Наваррский избежал смерти и всё так же угрожает престолу, который она всеми силами старается сохранить для своих детей.

— А Вы, матушка — всегда волновалась за своих сыновей. Теперь можете быть спокойны! — кричала Маргарита, обращаясь к матери, — Они навечно прокляты! И я тоже проклята!

— Почему? — удивился Анжу.

— Потому что вы пригласили на мою свадьбу свои жертвы. Сделали нас приманкой для жестокой резни! — Марго закрыла лицо руками, чтобы скрыть слёзы.

— Вот вам и тихоня, — развёл руками Анжуйский, — Что с тобой, Марго? Твой муж стал католиком. Ты же не станешь теперь протестанткой?

— Я хотела мира, Марго. Мира в королевстве. Мира для своих детей, — бледная мать устало посмотрела на неё воспалёнными глазами, — С сегодняшнего дня ты больше не покинешь Лувр. Ты останешься с мужем и его друзьями. Здесь, — она старалась не думать о самом ужасном, но слова дочери вернули её к этим мыслям, что ожидает её и их адский огонь за грех этой ночи, что чуть не погубила и не погребла вместе с жертвами и распорядителей этого действа. Этот страх, что она испытала, сидя в ожидании в своих покоях она не пожелает ни кому — такое можно выдержать лишь раз в жизни. И ей придется держать ответ на страшном суде за то, что не смогла остановить, распространяющийся, словно пожар, ужас этой вакханалии, не пощадившей ни женщин, ни малолетних детей и младенцев. И на её детях тоже будет лежать ответственность, она совсем не желала этого, но верно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад — туда ей и будет путь, и ей, и её несчастным отпрыскам… Но уже поздно что-либо изменить.

— Марго, что произошло сегодня ночью? — Карл взял её за плечо и развернул лицом к себе, требовательно глядя в глаза, — Ещё что-нибудь? Я узнаю…

* * *

Маргариту трясло, как в лихорадке. Потом девушка услышала крик, и только после сообразила, что это кричала она сама. Очнулась она от того, что её растолкала сидящая рядом Даниэлла. Наконец, девушка пришла в себя от страшных видений. На лбу выступили капельки пота, дыхание было частым и глубоким, голова раскалывалась пополам, в висках сильно пульсировала кровь, всё тело словно заживо жгли на костре…

— А?! … Что?!..Где?!.. Что случилось?! — Маргарита непонимающе посмотрела на Даниэллу, часто хлопая ресницами.

— Слава Богу! Очнулась, — улыбнулась Дэни.

Маргарита снова оглянулась и увидела, что сидит в аудитории за партой, пара идёт полным ходом…