Мельничный жернов - [11]

Алине показалось, что она не сможет проглотить ни кусочка, но вежливость есть вежливость, поэтому молодая женщина все же взяла себя в руки и принялась за еду.

Глава четвертая

Виктор постучал в хорошо знакомую со вчерашнего вечера дверь с табличкой «Директор» и стал ждать. Он надеялся, что сегодняшний разговор получится конструктивней, хотя бы потому, что Василий Федорович должен был уже протрезветь. Кроме того, полоса хамства и неудач, по-видимому, закончилась, поскольку с самого утра персонал детдома был необычайно вежлив с мнимым следователем.

Само же утро у Кононова началось, как, должно быть, и положено в детском доме — с детских голосов. Судя по всему, воспитанников вели на завтрак. «Мангуст» и не подозревал, насколько громко галдят дети, собравшись вместе. И надеялся, что, как только покончит с этим делом, ничего подобного больше не услышит. Виктор потянулся, разминая затекшее тело, открыл глаза и сел на кровати. Спина жутко ныла после ночи, проведенной на кровати с сеткой да еще свернувшись в клубок, чтобы уместиться под теплой курткой.

В дверь постучали. Кононов всунул ноги в здоровенные ботинки и побрел открывать. За дверью оказалась старая знакомая, Анна Сергеевна. Напрягшись, он припомнил из досье, что ее фамилия Артемова.

— Я вижу, вы все же заперлись, — одобрительно заметила она. — Это правильно. У нас, конечно, не воруют, но все же дети есть дети, лучше не рисковать.

— А часто они у вас бродят по ночам? — поинтересовался Виктор, припомнив эпизод с детской песенкой, казавшийся теперь забавным и нелепым, но уж ни капельки не страшным. Каких только номеров не выкидывает разгулявшееся воображение!

— По ночам? — странно посмотрела на него Анна Сергеевна. — Что вы, такого и быть не может, на то и есть дежурные воспитатели.

— А вчера кто песенку пел во дворе? — спросил Виктор и немедленно пожалел о собственных словах — во-первых, воспитательница явно не была настроена на доверительную беседу, а во-вторых, его слова противоречили только что высказанному ею утверждению, а потому воспринимались как абсурд или как обвинение.

— Думаю, вам приснилось, — коротко сказала Артемова, покачав головой. — Вам Василий Федорович спьяну наговорил ерунды, вот и чудится всякое. Меня тоже кошмары постоянно мучают.

Виктор мысленно отметил, что песенку Анна Сергеевна моментально обозвала «кошмаром», хотя, по сути дела, его вопрос ничего страшного не предполагал. Увы, это подтверждало уверенность известной организации, что дело здесь нечисто. Не зря все такие пуганые.

Как выяснилось, Артемова пришла пригласить его на завтрак, хотя официально гость еще не был поставлен на довольствие. Кормили в детском доме на удивление прилично, и Виктора даже перестала мучить зависть к собственным людям в «Сосенках».

После завтрака все та же воспитательница предложила ему зайти к завхозу и договориться о выдаче белья и прочего, а уж потом отправляться к директору. Переговоры с хозяйственником, а затем и с кастеляншей, много времени не заняли, и вскоре, отнеся кипу свежевыстиранного белья в свою комнату, Виктор уже смог взяться за дело.

Дверь открылась, и на пороге показался Василий Федорович собственной персоной. Выглядел он неважно — бледный, встрепанный, невыспавшийся… Русые волосы были второпях приглажены и забавно торчали вокруг лысины, верхняя пуговица рубашки застегнута косо. Впрочем, Виктор прикинул, что было бы с ним самим от такого количества плохого коньяка, и понял, что директор держится еще молодцом.

— Доброе утро, — поздоровался Кононов, гадая, помнит ли страдалец о вчерашнем странном разговоре или совсем потерялся в алкогольном тумане. «Мангуст» старался говорить не слишком громко из сочувствия к похмельному директору.

— И вам доброе, — болезненно прищурился Василий Федорович. — Простите, ради бога, за идиотский вопрос, но скажите… мы с вами вчера разговаривали?

— Было дело, — подтвердил Виктор, не вдаваясь в подробности.

— Извините, пожалуйста, — смущенно забормотал директор, потирая лицо. — Я был не совсем в себе… такой ерунды вам, поди, наговорил.

— Я заметил, — приподнял брови «мангуст».

— Ну вы, надеюсь, не приняли мои… слова слишком близко к сердцу? Сами понимаете, на меня в последнее время свалилось множество неприятностей, мягко говоря. Одно дознание по делу об убийстве чего стоило… едва меня с должности не сняли.

— Так, значит, вы считаете, что опасность грозит всем сотрудникам? — спросил Виктор.

— Почему? — удивился директор, судя по всему, пытаясь припомнить собственные слова. — Какая опасность?

— Вам виднее, — веско ответил Кононов. — Приняв меня за пропавшего Филимонова, вы даже удивились тому, что я жив.

— А, Филимонов… Вы ведь сами приехали по поводу убийства Дмитрия Матюхина? Это научило меня тому, что следует быть осторожным, имея дело с детьми. Они непредсказуемы.

Виктор ясно видел, что директор всеми силами пытается увести разговор в сторону, уклониться от прямых ответов на вопросы. И решил попытаться еще раз:

— Как, по вашему мнению, связаны смерти в вашем детском доме и исчезновение Филимонова? Он тоже убит?

Директор широко развел руками: