Мельница - [12]

Поодаль в независимой позе стоял Ованес. Он был ужасно зол на доктора за вчерашнее и, как видно, решил не разговаривать с Ариф-беем и вообще держаться в стороне.

— Ваши волнения, уважаемый доктор, оказались безосновательными, — произнес Халиль Хильми-эфенди. — И напрасен был этот переполох.

— Что за странные, двусмысленные речи?.. — Ариф-бей приподнялся, глянул через плечо, и тут ему все стало ясно. Бравада господина каймакама и независимая поза аптекаря Ованеса, который бараньими глазами уставился в потолок, а губы вытянул в трубочку чуть ли не до самого носа, — безусловно имели между собою связь… — Какой болван сказал вам это, сударь мой? — И доктор сердито рванул бинт, которым было обмотано разбитое колено Халиля Хильми-эфенди.

— Ох! Господи! — вскрикнул каймакам.

— Вот видите. Раны не такие уж пустяковые, как вы изволили заметить. Сейчас посмотрим и остальные.

В это время в дверях показался председатель городской управы Решит-бей. С его появлением на сцене началось новое действие.

Каймакам встретил Решит-бея неприветливо. Не успел тот выразить радость по поводу благополучного выздоровления начальства, как Халиль Хильми-эфенди выпалил:

— Как вам нравится глупость, которую выкинул ваш первый секретарь?

До председателя городской управы уже дошло, что каймакам сердит на Рыфата, и он понимал, что какая-то доля начальственного гнева обязательно падет и на его голову.

— Да, да, бей-эфенди, — поспешил он ответить, — этот выскочка и вправду неумно поступил. Однако, пусть извинит меня ваша милость, да будет мне разрешено спросить: с каких это пор Рыфат стал только «моим первым секретарем»?

Каймакам догадался, на что намекает Решит-бей, и, не желая продолжать разговор, снова заохал и запричитал:

— О, боже мой, доктор! Здесь тоже болит… Да, да, именно здесь…

— Ну, разумеется, бей-эфенди, я зря волноваться не стану. — В голосе доктора зазвучали мстительные интонации. — Как-никак в медицине я кое-что смыслю. Вас просто ввели в заблуждение безответственные люди…

Первый секретарь городской управы Рыфат родился и вырос в Сарыпынаре. В тот год, когда была провозглашена конституция, он получил стипендию от городской управы и отправился в Стамбул учиться на юридическом факультете. Вместе с приятелем-земляком Рыфат поселился в комнатушке на Тавукпазары. Прожить целый месяц на казенную стипендию в двести курушей было невозможно, и он устроился сотрудником в оппозиционную газету. Сперва он писал статьи, в которых нападал на иттихадистов, чггобы угодить патрону, но потом стал их противником, так сказать, по убеждению. Во время событий, связанных с убийством Махмуда Шевкет-паши, Рыфату несколько дней пришлось быть гостем полицейского участка Бекирага. Со всеми, кто имел отношение к оппозиционной газете, обошлись в соответствии с важностью занимаемого поста: кого отправили на виселицу, кого — в тюрьму, а кого — в ссылку, в Синоп. Рыфат отделался легким испугом и вернулся в родные края.

Юридическое образование Рыфату так и не удалось закончить. Однако, живя в Стамбуле, он был непременным участником всех сборищ в кофейне «Читальный клуб Месеррет», где обычно собирались газетные репортеры, и научился там разбираться в высокой политике и межпартийной борьбе. Правда, в спорах, которые разгорались в «Месеррете», он участия не принимал и предпочитал слушать, зато в Сарыпынаре, в местном казино «Мешрудиет» можно было поразглагольствовать вволю, рассказать об Исмаиле из Гюмюльджине, о Шабан-аге [15] и о многих других, с кем он познакомился в газете. Он уверял, что был с ними на короткой ноге, чем приводил в трепет и изумление всех, вплоть до самых именитых особ родного города.

А когда совсем недавно одна из стамбульских младотурецких газет предложила Рыфату стать «почетным» корреспондентом, акции его резко подскочили. В таких местах, как Сарыпынар, к газетчикам относятся с опаской, ну, скажем, как к скорпиону, заползшему в спальню!.. Разве угадаешь, когда, кого и за какие грехи он вдруг ужалит?.. На этот раз своей жертвой Рыфат избрал Халиля Хильми-эфенди…

И угораздило же несчастного каймакама вытащить главный «выигрыш» в этой лотерее, именуемой землетрясением! Видит бог, как это несправедливо! Ведь не кто иной, как каймакам, покровительствовал молодому человеку, который в газете у «соглашенцев» [16] сотрудничал и скомпрометировал себя участием в покушении на великого визиря. А почему покровительствовал? Да только потому, что хотел себя обезопасить… Именно он, каймакам, рекомендовал Рыфата председателю городской управы. Не то чтобы рекомендовал, но, во всяком случае, регулярно напоминал Решит-бею, что не подобает уроженцу города, человеку образованному и интеллигентному, сидеть без дела и голодать, и не успокоился до тех пор, пока не добился для Рыфата должности первого секретаря городской управы с жалованьем в пятьсот пятьдесят курушей в месяц.

Что касается Решит-бея, то он слыл умелым администратором, неплохо разбирался в делах города, а вот по части речей и особенно писания всяких бумаг был не мастак. Поэтому его весьма устраивал газетчик в должности первого секретаря. Он рассудил, что Рыфат будет писать за него поздравительные письма, — следует же иногда посылать их вышестоящему начальству, — а также составлять речи, которые надо произносить по праздникам. Однако тонкий политический расчет долгое время удерживал Решит-бея от того, чтобы дать свое согласие. Пользуясь поддержкой самых богатых семей в городе, он боялся обидеть их тем, что приблизит к себе и таким образом возвысит сына бедняка, которого здесь не больно-то жаловали. Поэтому Решит-бей так долго и тянул с назначением Рыфата.