«Мелкое» дело - [9]

Дождь лил с самого вечера. Подгоняемые сердитым ветром, по небу неслись тяжелые тучи и, сменяя одна другую, обрушивали на землю нескончаемые потоки воды. Казалось, само небо прорвано орудийным громом, потрясающим материк от моря до моря.

Полковник Серебряков не спал. Он то брался за работу, то начинал читать, но, пробежав глазами страницу-другую, отбрасывал книгу и ходил по комнате – усталый, немолодой. Время от времени останавливался, прислушивался к непогоде и, покачав головой, снова шагал. За окном прочавкали по грязи чьи-то сапоги. Полковник насторожился. Сквозь шум дождя донёсся возглас разводящего.

«Смена караула», – подумал Серебряков.

И в то же время неожиданно раздался стук в дверь: на пороге появился вымокший до нитки Сидоренко в плащ-палатке и с автоматом.

– Ну как, благополучно? Не сопротивлялся? – оживился полковник.

– В первый момент обалдел от неожиданности. А потом уже поздно было. Ну и тип! Прикинулся великомучеником и жертвой произвола. Даже митинговать пытался, так сказать, взывал к сочувствию масс. А дождичек!.. – потирай руки, выдал своё возбуждение Сидоренко.

– Да уж… Пробрало? Может, водки глоток желаете, капитан? Нет? Ну, тогда чаю горячего – вон там, в термосе. Пейте.

Подождав, пока Сидоренко нальёт себе чаю, полковник продолжал.

– Ну, вот вам и «мелкое» дело. (Сидоренко поперхнулся и покраснел.) А меня, только вы уехали, командующий вызывал – интересовался. Рассказал я ему всё с начала до конца – надо было видеть его негодование! А вас…

Шаги у дверей прервали Серебрякова. Чётко взбросив руку к козырьку, промокший адъютант известил:

– Товарищ полковник, вас с капитаном Сидоренко командующий просит к себе.

…Большой аккумуляторный фонарь ярко освещал комнату. Напротив командующего у стола сидел молодой, начинающий полнеть офицер с двумя голубыми просветами на погонах.

– Войдите, – отозвался генерал на стук в дверь.

Предложив офицерам представиться друг другу, генерал пригласил всех сесть и, посмеиваясь, объявил своим:

– Вот товарищ майор тоже интересуется Петровым – настолько, что даже приехал сюда издалека. Ну-ка, товарищ капитан, расскажите майору об этом мерзавце. Вы о нём, по-моему, больше всех знаете.

Сидоренко встал и, не торопясь, ясно и сжато доложил всё, что касалось Петрова.

– …Таким образом установлено, что он никогда не был тем человеком, за которого себя выдавал, и взят под стражу для дальнейшего следствия, – закончил Сидоренко.

– Ну, как работают следователи в нашем «хозяйстве»? – с нескрываемой гордостью спросил командующий майора и, не дожидаясь ответа, уже серьёзно продолжал, обращаясь к Серебрякову: – Товарищ полковник, что дальше делать с тем негодяем, вы, конечно, уж завтра решите с майором. А сейчас, – он взглянул на часы, – не буду задерживать и прошу позаботиться о госте.

«…И целый месяц не мог ни говорить, ни двигаться. Даже руки и ноги, как плети, были. И вот первое, что я делаю, – пишу вам. Третий день пишу, трудно ещё. Ох, и мучился же я! – голова стала ясная, а никак не могу, чтобы меня поняли. А пистолет тот у меня изъяли в ОПГ 1777 «ж». Там он и остался.

С гвардейским приветом сержант Геннадий Костылёв».

Строгие глаза майора, перечитывавшего досланное к документам письмо, были полны тёплой участливости к беде сержанта и благодарности к нему. Положив письмо, майор в упор посмотрел на сидевшего перед ним человека, взгляд этот уже не выражал ни ласки, ни участия.

– Ну, вам ещё не надоело это комедиантство?

Человек открыл рот, взглянул в глаза майора и вдруг молча кивнул головой.

– Да, я скажу вам всю правду.

– Итак?..

– Меня зовут Рихард Вегенер. Я – офицер разведывательной службы Германской империи. Четыре месяца тому назад я выбросился с парашютом в районе Белянки, где встретил лейтенанта Петрова, следовавшего в часть по назначению. Видя, что он боится фронта, я предложил ему свободу и гарантию жизни в обмен на личное дело, документы и кое-какие сведения из его биографии. Мы договорились.

В наш тыл уходил мой предшественник, обер-лейтенант Отто Гурке, и я отправил с ним вашего лейтенанта. Так я стал Петровым. Подмена фотографии в личном деле и небольшая операция для получения шрамов на тех местах, куда был ранен Петров, было пустяком.

В части мне было легко вести свою роль, тем более, что моей единственной задачей было проникнуть в ряды Советской Армии и ждать, когда я потребуюсь. Я ничего не сделал плохого за это время и даже не имею никаких сведений о других наших людях, ибо порученец сам должен был разыскать меня, когда настанет время. Мне ещё ничего не доверяли. Это было моим первым заданием.

Насчёт родителей я проверил: лейтенант Петров меня не обманул – они действительно погибли. И я боялся только одного – меня мог разоблачить какой-нибудь офицер, ранее учившийся или служивший с Петровым. Чтобы контролировать это (а заодно и всё возможное, – вставил майор), я познакомился с вашими офицерами штаба, и вопрос о соучениках никого не удивлял. На моё несчастье, в соседнем батальоне как раз оказался выпускник Мучковского училища. Но пока я узнал об этом, он уже погиб, и я вздохнул облегчённо. Всё шло хорошо. Я уже сам стал верить, что я Петров, когда свершилось несчастье: в наш батальон, да ещё в соседнюю роту, прибыл лейтенант Гаркуша – тоже мучковец. Он, как это у вас в обычае, сразу начал искать земляков и соучеников. Кто-то назвал ему меня.