Мельин и другие места - [97]

Летучий Корабль нес Песлу сквозь черное пространство, усеянное крошечными огоньками звезд. Девушка едва успела попрощаться с занудой Мелан, как двое мужчин в стальных костюмах с непонятными обрубками в руках дольно грубо приказали следовать за ними.

Полет длился чудовищно долго. Песла еще раз попыталась хоть что-то сотворить, моля Всеотца, но снова потерпела неудачу. Ничего не оставалось, как томится от скуки. Еду Песла добывала нажатием кнопки. День и ночь определить было нельзя, но спала девушка три раза.

Однако любому пути рано или поздно приходит конец. Корабль легко качнуло. Песла моментально оказалась на ногах. В голове, не смотря ни на что, само собой сложилось боевое заклятье, хотя врага ждать вроде было не откуда.

Дверь бесшумно растворилась, исчезнув без следа. За ней стоял пасмурный день. Тусклые лучи невидимого солнца косо падали в проем. Легкий ветерок ворвался, принеся с собой незнакомые запахи. Единственное, что Песла угадала — запах гари.

Из марева тумана, колыхавшегося у земли, вынырнули несколько фигур. Все седовласые, в комбинезонах с нашитыми на рукавах золотыми треугольниками — вершиной вниз. На них мелкими буквами было написано — «Вера». Новоприбывшие были похожи на Учителей, но в них, как и в обителях Звездного Дома, жил потаенный страх.

— Я Исайя Гинзбург, — вперед вышел один, с глубоко посаженными глазами. — Приветствую тебя на Земле. На Матери-Земле, на первоначальном мире. Идем.

Песла неуверенно шагнула, все время ожидая подвоха. Но ничего. Со всех сторон на нее смотрели спокойные морщинистые лица.

В себя Песла пришла только в кабинете Исайи Гинзбурга. Этот старик, развалившись в кресле, с любопытством следил за ней, видимо изучая реакцию.

— Ну, что скажешь?

— О чем? — говорить было трудно, в горле после полета першило, и Песла невольно закашлялась.

— Вот, выпей, — Исайя протянул налитый наполовину стакан с прозрачной жидкостью.

Песла осторожно отпила. Вода, кристально чистая, холодная до ломоты в зубах. Просто наслаждение. В клане приходилось порой пить даже мутноватую болотную жижу, но иногда попадались такие родники, что их сторожили пуще глаза.

— А ты молодец, — неожиданно похвалил Гинзбург. — Такая выдержка не каждому присуща. Несколько раз за столь короткий срок поменять сред обитания и ничего. Лично я после такого валялся бы в полумертвом состоянии. Расскажи, что ты думаешь… хм… о миссии, возложенной на тебя Всеотцом.

— Не знаю, — честно призналась Песла. — Я ничего не знаю о вашем мире. И магия тут не работает.

— Отчего же, у тех, кто верует по-настоящему, работает всё, — многозначительно заверил Исайя. — А насчет нашего мира, всё легко исправить. Освобождаю тебя от пут.

В голове Песлы словно что-то щелкнуло. Некая запертая дверь распахнула створки, и водоворот странных образов и знаний заполнил разум. Девушка покачнулась, как от удара, и упала бы, если бы Гинзбург самолично не пришел ей на помощь.

— Вот так. Осторожней, — говорил он, помогая ей усесться в кресло.

— Что это было? — хриплым голосом прошептала Песла, глядя в окно осмысленным взглядом, теперь там всё казалось знакомым.

— Я пробудил твою память, — пожал плечами Исайя. — Во всех вас любимых чадах Всеотца спит память о Начальном мире. Я только развязал путы, сдерживающие ее.

— Но почему этого не сделал Учитель?

— Твой вопрос вполне логичен. Это могло помешать вам в том мире, где вы жили. Не каждое знание идет во благо, — слова Гинзбурга казались правдой, и Песла решила пока что им поверить.

— Что дальше?

— Ты быстро освоилась, — Исайя улыбнулся. — Готовься к войне.

В наставники Песле дали седого старичка с глубокими морщинами на лбу. Ей пришлось облачиться в стандартный комбинезон, напичканный машинерией. Олег, так звали наставника, объяснил, как пользоваться встроенным оружием, радио, пеленгатором и прочей ерундой. Песла старательно запоминала, при этом, пытаясь понять, что она здесь делает.

Исайя Гинзбург вкратце поведал ей, с кем придется схлестнуться, где они засели и даже частично, как они атакуют, но вот в чем суть Войны, так и не сказал. Кто такие эти Умники, с которыми шла война? Молодое поколение и только? Нет. А вот в чем именно отличие Исайя объяснять не стал, а может и не мог.

Теперь Песла тряслась в брюхе тяжелого ударного танка вместе с тремя угрюмыми седовласцами, среди которых был и Олег. Они спешили на передовую. Где-то там Умники готовили прорыв. Откуда это стало известно, им не доложили. Просто в этом направлении в срочном порядке перебрасывали массу техники и людей.

Песла молчала и сосредоточено рассматривала окружающий их пейзаж на мониторах внешних камер. Отвратительное место. Каменный лес высотных зданий с глубокими разрезами улиц. Кое-где лежали брюхом кверху дымящиеся танки. Как можно бороться за это? Здесь невозможно жить. Песла покачала головой.

— Что? Боишься? — спросил один из старичков, заметив ее жест. — Правильно делаешь. Фронт — это тебе не шутки. Там сейчас такая мясорубка начнется.

Что-то натужно прогудело у них над головой.

— Если мы туда доберемся, — добавил он же и поглубже втянул голову в плечи.

Фронт оказался перекрестком двух широких лент навесных дорог — 42-й, что пролегала с северо-востока на юго-запад и 71-й, которая тянулась с юга на север. Умники контролировали всё, что лежало по западную сторону обеих улиц.