Мелхиседек. Книга 2. Человек - [67]

Правда, можно представить себе семью не как биологический элемент истории, а как субъект, не замкнутый в пределах узкого кровного родства. Как общественно-социальное явление. То есть люди, смешиваясь в браках с другими семьями, сохраняют свое биологическое здоровье и создают при этом бесконечное множество новых семей, которые мы должны рассматривать не по наследственно-родовому признаку, а как группу людей, выражающую в истории свой непрерывный интерес и всегда непрерывно присутствующую в исторической действительности. Можно и так себе представить семью. Это будет правильно. Но для нас - опять не подходит. Потому что непрерывность семьи во времени - не изменяется во времени. Смысл, задачи и сама форма семьи неизменны со времен объединения людей в племена. Как 150 000 лет назад главной задачей матери и отца было прокормить и вырастить детей, дав им и внукам как можно больше, так и сейчас нам трудно было бы что-либо добавить к этому. Семья осталась той же самой семьей. С теми же самыми дедушками, бабушками, мамами, папами, тещами, невестками, золовками, внуками, племянниками, шуринами, дядями, тетками и т.д. Деятельность человека в пределах данного субъекта истории - одна и та же на протяжении веков. У семьи есть непрерывность, но нет изменений. А нам нужно и то и другое в комплексе. Будь целью семья - не нужна была бы наука, и не было бы истории. Нужно выходить за пределы семьи.

А за пределами семьи нам встречается еще один субъект истории, в который обязательно попадает человек через свою семью. Это - нации. Так, что же, история - это история наций, и задача человека располагается в пределах его нации? Тогда - в какой плоскости? В биологической? Но чистой нации быть не может. Если нация не смешивается с другими нациями - она тоже вырождается. У женщин начинают расти усы, они становятся квадратными, мужеподобными, к 50-ти годам у них развивается слабоумие, жестокость и истеричность. Мужчины теряют волю и способность к созиданию, ударяются в разбой и воровство, в их характере начинает проявляться звериное начало, вытесняя постепенно человеческое, увеличивается враждебность к другим народам, появляется идеология жизни за счет ограбления соседей, они становятся опасны для соседей, и более открытые к смешению кровей нации уничтожают такие деградирующие сообщества, если они не самоизолируются и не вымрут естественным путем. Ни одна нация на земле не может выжить без притока свежей крови, и ни одна нация на земле не может сказать, что она - чистая нация. Или, что она - навсегда. Непрерывность не гарантирована, а, скорее даже, - не допускается изначально, если не будут происходить смешанные браки. При этом сохраняется только непрерывность названия нации, а сама нация биологически становится совершенно другой. Биологически одни нации уходят, а другие приходят им на смену за счет смешения с другими народами, но при этом сохраняют самоназвание исходной нации. Повторим - биологически это совсем другие нации, которые носят то же имя. Пример - греки, македонцы, евреи, ассирийцы, русские, англичане (которые в настоящий момент даже хотят закрепить в конституции то явление, что они теперь представляют собой нацию, созданную из трех рас - европеоидной, негроидной и азиатской), сирийцы, египтяне, итальянцы, американцы, голландцы (из-за притока суринамцев) и т.д. Причем, чем смешаннее нации, тем талантливее и красивее у нее люди. Чем менее смешана нация - тем обозримее во времени ее деградация и тем ближе ее неминуемый конец.

Следовательно, биологическую основу наций мы должны исключить из поля нашей деятельности, поскольку активная деятельность каждого члена нации по сохранению ее чистоты - самый короткий путь к ее же исчезновению из истории через вырождение. И, наоборот, - активная биологическая деятельность по размыванию нации другими народами спасает ее как субъекта истории, но полностью при этом видоизменяет биологически. Это говорит нам о том, что из этого капкана есть только два пути - или убить нацию, самоизолировавшись от других народов, или сохранить ее, но не в биологическом смысле. Соединить это невозможно. Биологическая чистота - это цена за выживание. Единственная. Поэтому в обоих случаях биологическую основу наций мы исключаем из субъектов истории, как временную вообще и в принципе. При любом раскладе.

Если убрать биологический признак нации как ложный и незначимый, то, что остается? Язык? Но мы это проходили. Мы знаем, для чего язык. Если мы вновь начнем им заниматься, то все равно придем к цепи язык-наука-история-человек-семья-нация-язык. Круг замкнется. Язык - признак нации. Но роль языка нам известна. Она вспомогательна. Это тоже не поле нашей самостоятельной деятельности. Кроме того, некоторые нации говорят на нескольких языках. Евреи говорят на ладино, иврите, идише, а также на языке тех стран, в которых живут, если не знают ни одного из трех своих языков. Индийцы одинаково органично общаются и на английском, и на местных языках. Афганцы на нескольких сразу. Швейцарцы на трех. Русские дворянские собрания в Америке знают только два русских слова - Москва и "калашников". Немцы вообще говорят на общенемецком друг с другом, как мы помним. Цыгане Европы и Южной Америки не понимают друг друга. Грузины говорят на картвельском, мингрельском, сванском, кахетинском, хевсурском и других языках. Китайцы говорят на разных языках и не понимают друг друга, если не переходят на ханьский. Получается, что язык, конечно, признак нации, но как минимум не доминирующий признак.