Мелхиседек. Книга 2. Человек - [48]

Во второй ее период началось падение высокого духа мысли и деградация веры. Все началось с Помпонацци, который вдруг ни с того ни с сего объявил, что душа смертна и умирает вместе с телом. До этого даже самый недоразвитый дикарь знал, что души умерших живут в загробном мире - а тут! Но это было только началом Великого Помрачения Умов!

После Помпонацци - пошло-поехало! Полегоньку, потихоньку начал брать верх некий механистический подход к пониманию мира. Френсис Бэкон пришел к выводу, что главное для человека - получить власть над природой, а для этого нужны просвещение и образование. Человек в этой концепции извлекался из природы и ставился над ней, занимая некое положение верховного природе бога, и не ставя над собой более никакого другого Бога! Джордано Бруно заговорил о Мировой Душе, что было явным механицизмом, поскольку Бог в этом изложении не Личность, а некая, не имеющая личностных намерений, субстанция, которая присутствует в каждой материальной вещи. Мишель Монтень вообще докатился до того, что стал утверждать сознание в виде некоей формы материи (кстати, те лекарства, которые могли бы помочь ему, помогли бы и Эпикуру, который также считал, как мы уже знаем, что чувства - это некая форма материи). Пьер Шаррон выступил с заявлением, что нравственность заложена в человеке (зачем нам Бог?), Уриэль да Коста был еще одареннее в механицизме - он считал, что нравственность вытекает просто из законов природы!!! Настоящий обвал уровня старых достижений обеспечил Томас Гоббс, который также боготворил механистическое понимание мира и считал, что все развитие мира имеет механическую природу и даже духовная сторона жизни - продукт человеческих "механических" впечатлений! Это всеобщее безумие усилил Джон Толанд, который вывел нечто и вовсе невероятное: мышление - это физическое движение мозгового вещества! Наверное, это после него появилось выражение "шарики за ролики (в движущемся мозговом веществе?) зашли". Не отставал в механицизме и Антони Шефтсберн, который доказывал, что нравственное начало свойственно человеку от самого рождения по самой его биологической природе.

Как видим, здесь нет прямого отрицания Бога, хотя, по сути, все эти теории предусматривают только одно - убрать идею Бога из концепции развития мира, и поставить в ее центр самого человека, или некие механически равнодушно действующие законы. Нарыв этой завуалированной мешанины намерений начал впервые прорываться у Вольтера, который признавал источником движения Бога, но при всем при этом у него уже присутствует и какой-то "архитектор вселенной" (мировая душа), и тут же он впервые сказал то, что не стоило никогда никому говорить. Он сказал, что источник развития человечества - изменение идей. Кто стоит за идеями, он не уточнял, но по всему контексту предполагалось, что это сам человек, поэтому желчный Вольтер был сразу же назван "Просветителем". Начался мрак "Просвещения".

И дальше все пошло очень легко, как всегда идет все легко с горочки вниз. Дмитрий Аничков назвал религиозное чувство навеянным фантазиями, Вико Джамбаттиста определил, что все в истории идет по кругу-спирали (вот и механическая модель истории!) и раздался первый абсолютно механистический писк новой моды, в котором Иоганн Винкельман произнес забавную мысль, что развитие искусства обусловлено внешними факторами (климат и форма государственного устройства). Как, оказывается, просто мир устроен! А тут уже и Поль Гольбах, который заявляет, что история человечества - не просто история идей, а история "законодательных идей"! Человек может управлять сам своей историей! Все в руках человека, а все, что не в его руках - непрестанно рождает законодательные идеи, которые управляют миром и приведут человека когда-нибудь к свободе и счастью! Все! Теперь никакой Бог не помешает!

Даже мирные китайцы утверждают (Дай Чжень), что главное - просвещение. То же самое утверждает и Пафнутий Батурин, добавляя еще и то, что через просвещение человек совершенствуется. Ламетри, Лессинг, Марешаль, Мелье и многие другие, взявшись за руки, скандируют: "Просвещение! Просвещение! Просвещение!" Собственно, - кто им мешал? Пусть бы и просвещались! Но в ситуации, когда 18 веков до этого главным считался Бог, просто сказать, что главное теперь - просвещение, это сказать все о своем отношении к самому Богу…

Но и это было только начало пути! Все шло с ужасающей быстротой и с той же ужасающей обреченностью. Шарль Монтескье заявляет, что причина всей истории - в географических условиях (уже не одного только искусства, а всей истории, заметьте!). С берегов Туманного Альбиона раздается голос Джозефа Пристли, который изрекает мысль, что сознание - следствие организации материи. Материя - вот истинный законодатель тех "законодательных идей"! Генри Бокль оттуда же (с Альбиона) относит все происходящее в истории к воздействию ландшафта, почвы, климата и даже пищи! Тимофей Грановский подтверждает, что все обусловлено географическими факторами, а Эмиль Дюркгейм добавляет в эту странную картину еще несколько мазков - плотность населения и развитие путей сообщения. Томас Карлейль вновь заявляет, что все в истории идет по кругу-спирали и довершает полный кризис Владимир Милютин, который придумал, что только точные науки могут вывести законы развития мира. Казалось бы, - чего нам переживать? Ну не хотят люди Бога видеть за вещами этого мира, ну и пусть не видят! Им же хуже! Вышло, что хуже - нам. Если бы не возобладала такая механическая картина мира, то не возникло бы и самой мысли, что в эту механику можно вторгаться с целью управления и изменения естественных процессов истории. Не было бы Бакунина, который решил, что достаточно убрать из механики истории одно колесико (разрушить государства) и все устроится совсем по другому, не было бы Ткачева, который предложил ограниченному числу ремонтников (революционной группе) влезть в машину мира и произвести там переналадку (революции или перевороты) якобы в интересах всех остальных пользователей. Не было бы пошедших от них марксистов, которые считали, что механизм движения истории - механические противоречия производственных отношений, которые надо ускорять классовой борьбой. И не было бы фашизма, поскольку фашизм отличается от марксизма только тем, что при марксизме осуществляется тотальный контроль государства над обществом при отмене частной собственности, а при фашизме - то же самое, но при сохранении частной собственности. Именно поэтому социализм и фашизм так боролись с религией. Наличие Бога ставит под сомнение само право всяких божков (вождей народов) вершить историю. А соперников они привыкли стрелять, душить, травить, ссылать и высылать. До Бога не дотянуться, но зато удалось это сделать с атрибутами веры в него: храмами, утварью, иконами, да и с самими служителями и верующими. И все благодаря падению философской мысли. Именно она дала внутреннюю уверенность всем этим звероподобным революционерам и фюрерам, что можно понять механизмы истории и вписаться в их закономерность. Поэтому график философской мысли мы начертим в двух различных уровнях всплесков активности в следующем виде: