Механизм чуда - [5]

— Сходимся! — кинула перед мальчишками мятый платок Маша.

— Убью! — ринулся в бой Стив.

Они сшиблись. Пушкин тут же оказался на полу.

— Я звоню, звоню, а вы не открываете, — недовольно протянули из коридора.

— Скачок во времени! — гаркнул кто-то. — Джек-Потрошитель на улицах Лондона!

Дерущиеся в комнате тут же отпустили друг друга и ринулись в коридор.

— Какой Потрошитель? — вопил перепуганный Левшин. — Я масло принес!

— Никакой пощады маньякам! — подзуживал голос из-за двери. Снова раздались звуки, похожие на выстрелы. И тут же погас свет.

— Дверь! Дверь откройте! — заорал Стив, вваливаясь в комнату. За стеной что-то упало, и стало светло.

Прямо в уличных ботинках вошел Левшин, за его спиной безуспешно пряталась пухлая Катрин. Левшин прикрывался пакетом с продуктами, как щитом, и орал:

— Масло хотели! Я принес масло!

— Новый скачок! — крикнули из коридора.

— А у вас весело!

На пороге комнаты стоял сухощавый мужчина и широко улыбался. Улыбка резала его острое лицо пополам.

Глава вторая Хотелось другим

С приходом Левшина сумасшествие усилилось. Узнав, что он на полном серьезе намеревался использовать подсолнечное масло в «машине времени», фантазия братьев понеслась вперед. Ра махал рамой, задевая проводками и пружинками стены и людей, требовал совершенствования техники. Он был шумный и быстрый. Его брат больше наблюдал и слабо улыбался. В руках он постоянно вертел пружинки или проводочки, от этого кончики пальцев у него были черными.

Перезагрузка машины времени произошла стремительно. Проводов стало больше. Был подсоединен таймер с батарейками, недовольно потрескивая, загоралась лампочка. Левшин, лохматый неуклюжий Левшин в своем нелепом свитере и мешковатых вельветовых штанах, первым был отправлен в прошлое. Прилипчивая Катрин цеплялась за его рукав, он беспомощно ее стряхивал, но свитер, этот дурацкий оттянутый свитер, оставался в жадных коготках. Судя по тому, как Левшин завис, он не понял, куда переместился. Сказал бы, что это темные улицы Лондона, а он Джек-Потрошитель, Катрин бы от него сразу отстала.

— Мальчишки, им бы играть, играть.

Появившийся следом за Левшиным мужчина оказался отцом Ежика. Приходящим отцом. Он давно не жил в семье, но регулярно навещал сына, что вызывало у Ежика то приступы раздражения, то гордости: отец был шишкой в крупной компании, весьма состоятельным человеком. Как он ухитрился прийти на вечеринку, никто не понял.

— Позвонил. Просто позвонил, — извиняющимся тоном произносил он.

Ежик отцу как будто обрадовался. Обнял, похлопал по плечам, но тут же отошел.

— Александр Николаевич! — представился мужчина.

— О! — тут же вынырнул из небытия Пушкин. — А я Александр Сергеевич.

— Пушкин? — пошутил отец.

— Ну, знаете, — приосанился Пушкин. — Не все Александры — Пушкины. Не каждому, понимаете ли, дано.

— Его фамилия Сидорчук! И не надо его звать Пушкиным, — грубо вклинился в разговор Ежик.

— Хорошо, не буду, — легко согласился отец и весело оглядел собравшихся. — А я вас знаю, — задержал он взгляд цепких холодных глаз на Еве. — Вы вместе с Антоном в школе учились. Да ведь, учились?

— Давно, — опешила Ева. Это было много-много лет назад, на машине времени не доехать.

— Вы — Ева. А по отчеству? — изогнулся в поклоне отец.

— Павловна, — от происходящего макабра по телу пробегали мурашки.

— Да… — протянул отец, оглядываясь. — Вот так вот, Ева Павловна… Вот так вот…

Он пересек комнату, мельком глянул на экран компьютера и легко сел на подоконник. С ногами. Закинул их, сломав в острых коленях. И улыбнулся.

— Я не скоро, — проявился Ежик.

— Да я понял, понял… занимайся, — щедро разрешил Александр Николаевич.

Ева заметила, что, не отрываясь, смотрит на мужчину, и потупилась. Она его помнила. Отец Антона пару раз появлялся в школе. Всегда приносил огромные букеты учительнице. Что-то организовывал.

— Вот так вот… да… — вздохнул Александр Николаевич. — И ничего с этим не поделаешь.

«С чем не поделаешь?» — мысленно спросила Ева. Говорить вслух с этим странным человеком не хотелось. Чего она боялась? Мирный дядька, сидит, поддакивает. Александр Николаевич бросил холодный взгляд на Еву и улыбнулся острой, резкой улыбкой.

— Мальчишки. Что они понимают в отношениях? Игры, музыка — это да. Особенно игры.

— Нормальные они, — вступилась за убежавшего друга Маша.

— Никто и не спорит — нормальные, — развернулся к ней Александр Николаевич. — Умные. Все знают. На английском говорят, как на родном. Им же много не надо. Дать базу, чтобы развивались. У Антона всегда были последние операционные системы, лучшие учебники, возможность поехать куда угодно и когда угодно. Но в отношениях… В отношениях — да…

Ева внимательней вгляделась в сухое лицо. В этом человеке было что-то странное. Одновременно и интересное, и отталкивающее. Его лицо было похоже на каменистую пустыню. Ветер выдул в ней глубокие впадины, засуха пропахала извилистые трещины, выжидали вулканы глаз. Не человек, а сплошная сейсмически опасная зона.

— Вот вы пожимаете плечами, — заметил Александр Николаевич. — Но со мной соглашаетесь. Ведь соглашаетесь?

— Да нормальные они, — повторилась Маша, не находя других аргументов.