— Скорее я принимаю желаемое за действительность, — Бернардт улыбнулся девушке. Это был флирт, тут и думать не надо, и доктору он нравился. Флирт оказался той самой разрядкой для мозга и души, оба это понимали, разговор ни к чему не обязывал. — Но у нее, и правда, на пальце семейная реликвия. Вот чего я не пойму, вы прекрасная молодая леди, умная, тонкая, привлекательная. Как получилось, что вы все еще не замужем?
— Мне фатально не везет. Я уже дважды была помолвлена, один мой жених скончался после падения с лошади, а второй уехал во Францию и был убит в пути бандитами. Ну, и конечно есть множество тех, кого отвергла моя мать, — Айгнейс тоже улыбалась, хотя и немного грустно. — Вы, должно быть, все еще думаете, что сказанное мной в библиотеке было лишь способом вывести вас на чистую воду?
— Я не знаю, что и думать, Агнесса. Не представляю, как можно влюбиться в человека, которого знаешь только по фотографии. Вы нашли во мне хоть что-то, что представляли в том человеке на фотокарточке?
— Вы никогда не думали, что фантазировать и мечтать куда более приятно, чем соприкасаться с объектом мечтаний в реальности? Но пока вы мне все еще нравитесь, — девушка засмеялась, она старалась держаться легко и весело, но для Бернардта, как психиатра, не скрылась вымученность ее слов. — В меня влюблялись, доктор Штейн, так влюблялись, что обещали не жить без меня, но я была холодна. Наверно, сейчас в нашей ситуации есть некая ирония судьбы.
— В мире все всегда не так, как нам хочется. Но так для вас даже лучше, Агнесса. Право, зачем вам безродный самозванец, еще один в коллекции погибших женихов… — это была какая-то злая шутка. Доктор не хотел омрачать разговор дальше. И потом, несмотря на свои манеры, он чувствовал желание продолжить разговор в другом русле, да о таком бы думал любой мужчина, если рядом стоит такая очаровательная особа, и снова говорит о том, что влюблена по уши.
— Я уверена, что с вами все будет хорошо, — Айгнейс оглянулась на озеро. Здесь было тихо, не слышен гул разговоров отдыхающих, лая собак, только плеск воды в озере под копытами лошади. Айгнейс перевела взгляд на доктора: — Признаться, я ни разу не была настолько наглой, настолько равнодушной к тому, что могут подумать о моем отсутствии, о моем поведении. Если бы не вы со своими масками и опасным делом, я бы чувствовала себя отчаянной, но на вашем фоне моя эскапада, конечно, бледнеет.
— Потрясен вашей смелостью, и не выдам вас даже под пыткой, — шаг вперед. Небольшой, чтобы оказаться ближе. Бернардт ухватил ручку Агнессы и, поднеся к губам, коснулся пальцев, опутанных кружевом перчатки.
— Сдается мне, что и тут мои проступки бледнеют по сравнению с тем фактом, что скрываю вас от остальных людей, — Айгнейс засмеялась, в ее смехе был вызов. Или призыв? Такой смех бывал у Бекки, стоило ей оказаться в центре мужского внимания. Хотя если вспоминать Бекку, для Бернардта она смеялась иначе, с почти дьявольской притягательностью, однако, учитывая сдержанность Айгнейс, сейчас она смеялась тоже только для одного мужчины.
— А я понимаю, что многое упустил, когда не ходил на светские приемы в своей прошлой жизни, — сказал Бернардт.
Конечно, тогда бы он не стал гулять по городу с Беккой. В эту историю с автоматонами он втянул себя сам самым глупым способом. И теперь было уже поздно пытаться выйти из нее с наименьшими потерями.
