Механическое стаккато - [7]

— Мисс Ребекка, — он, наконец, вышел в холл, — разве я не говорил вам, как важно соблюдать правила клиники?

— Я отправляюсь гулять, Эрнст, — девушка высвободилась из рук сестры и подошла к доктору. — Займи мне два фунта.

Сегодняшний наряд Ребекки казался бы безликим, если бы не хорошая фигура его обладательницы. С такой фигурой украшения на одежде только бы отвлекали, но были в облике девушки и изъяны — одна пуговица угодила не в свое отверстие, а в соседнее, одна и вовсе была оторвана, и от нее торчала только нитка. Из простой прически тоже выбилось несколько неаккуратных локонов.

— Я, пожалуй, пройдусь с тобой, Ребекка, — неожиданно для себя сказал доктор.

Ему отчаянно захотелось покинуть клинику, хоть на время, и эта девушка с упрямо сведенными бровями была отличным поводом. Бернардт поморщился, его пунктик по поводу аккуратности не давал спокойно смотреть на Ребекку. Пуговица особенно выводила из себя, но он сдержался, чтобы самому все не исправить, разве что руку сжал в кармане.

— Деньги пациентам не выдаются, а с твоим дядей этого оговорено не было, — сказал он строго.

— Вы скупой, мне жалко, что я вынуждена согласиться на вашу компанию, — с капризной серьезностью сказала пациентка, и ее детская гримаска показалась доктору уж слишком наигранной. — Вы выведете меня через порог? Надеюсь, вы выдержите мой темп.

— За территорию больницы, — поправил доктор, предлагая девушке руку. Выдержать темп? Она смеется, наверно. Так говорит, будто им придется лазить по горам, а не просто гулять по городу. И еще ее 'вы скупой'… - Это не скупость, это правила. В подобном месте без них невозможно.

Переход через порог и в этот раз вызвал неприятные волнения у Ребекки, вынудив ее к тесному контакту, но стоило дрожи пройти, как она снова отодвинулась от мужчины на приличное расстояние.

Ребекка сосредоточенно молчала, не спешил заговорить и Бернардт. Когда они прошли полквартала, девушка заявила:

— Мы не в том месте. Займи денег — я хочу кататься на трамвае, потом навестить пятый от голубятни дом на набережной. Может быть, еще чего-то.

— Может, взять кэб? — поинтересовался доктор, на мгновение опешив от ее капризного тона.

Трамваи доктору не нравились. В них ездило слишком много неряшливых, вонючих людей, в них тесно и жарко, словом, давка. Машины были уж слишком дороги, на дорогах они, конечно, появлялись, но редко. Лошади часто умирали, и их тела просто оставляли гнить на улицах Лондона, мусорщики предпочитали дожидаться, пока рубить их будет сподручнее, чтобы вывезти по частям. В основном это были кареты и экипажи, а так же паромеханические повозки с кэбмэнами. Недавно муниципалитет закупил партию новых усилителей на педали, и кэбы стали еще удобнее. Бернардт окинул взглядом улицу и заметил скучающего кебмена у одного из небольших трактиров:

— До трамвайной остановки отсюда один квартал.

— Не нравятся люди? — Ребекка упрямо повернула к остановке. — Я еду на трамвае. Если поторопимся, мы успеем, — девушка действительно побежала в сторону показавшегося из-за угла трамвая.

Бернардт пожал плечами, и, убрав монокль, придерживая цилиндр, кинулся вслед за Ребеккой. Это можно воспринимать как зарядку, по крайней мере, отчасти, решил он. Или как свидание с пациенткой. Интересно, что бы сказали люди, глядя, как бегает столь уважаемый доктор?

К облегчению Бернардта, трамвай оказался почти пуст.

— Ребекка, а куда мы торопимся? Время важно для твоих прогулок?

— Я же должна вернуться до отбоя, — девушка сначала посидела на одном месте, потом на другом, потом вовсе встала, и, держась за поручень, раскачивалась из стороны в сторону — просто дурачась. Конечно же, немногочисленные пассажиры смотрели на пару с интересом. Глаза

Ребекки светились азартом, будто бы она размышляла, как ей еще пошалить.

— Вы думаете, я совсем больна? — спросила она, делая очередной полукруг.

Признание болезни — это половина лечения, считал Бернардт, он хотел ответить, как полагается доктору, однако сказал то, о чем подумал на самом деле:

— Если ты путаешь имена и хочешь гулять по городу? Просто немного со странностями, — неожиданная добродушная ухмылка на лице доктора Штейна выдала его искренность. Взяв себя в руки, он добавил:

— Впрочем, мы знакомы первый день, Ребекка.

— Здесь вы правы. Но, — она неожиданно сделала совсем крутой поворот и плюхнулась на сидение рядом с Бернардтом, — Однажды я убила человека. Мы что-то курили, а я просто подумала, что мне будет интересно посмотреть, насколько мелкими будут осколки от вазы, если ей ударить по голове. — Ребекка делилась историей взволнованным шёпотом, широко раскрыв глаза от возбуждения. Потом успокоилась так же неожиданно:

— Но тот толстяк очухался, а я больше не ставлю экспериментов. Ничего не помню, что было до того, как стала жить у Юлии. Я не хочу лечиться и не хочу вспоминать. Мне хорошо так, если бы не пороги, аппарат и интерес, который люди проявляют друг к другу. Мне жалко что-то говорить вам, ведь вы никогда ничего не сможете понять, пока продолжаете пытаться это сделать, жалеете мне денег, считаете и выравниваете. А главное… — девушка зевнула, и ее голова окончательно опустилась на плечо доктору, — вас не спасет все, что вы собираете. Знаете, я бы покурила с вами. Подумайте об этом.