Механический хэппи-лэнд - [5]

Взад-вперед. Вверх-вниз.

Явившиеся из пустоты остановили маятник и раскололи стеклянную капсулу, чтобы извлечь скелет. И в мерцании звезд череп продолжал таинственно ухмыляться, как бы осознавая одержанную победу. Победу над временем.

Узник Времени – Лейвиль действительно совершил странствие сквозь века.

И его странствие подошло к концу.

1939

Жара – куда ни шло, а вот вла…

– Жара – куда ни шло, – говорил незнакомец, – а вот вла…

Он так и не закончил свое послание. Вальдо врезал ему и сбил с ног.

– Ненавижу штампы! – гаркнул он, возвышаясь над поверженным незнакомцем. – Ну, почему, черт побери, нельзя изъясняться своим, живым языком?! – Засим он развернулся и потопал по улице, бурча себе что-то под нос.

– Привет, Саммерс! – послышался чей-то голос.

Вальдо Саммерс взглянул вниз и узрел раскрасневшуюся одутловатую физиономию, возникшую из канализационного люка. Это же Том-водопровод- чик.

– Ну и пекло! – ухмыльнулся Том, вылезая из люка.

Вальдо приступил к действиям: Том неожиданно получил прямой удар в лицо и исчез в люке.

Поглощенный насильственными замыслами, Вальдо заспешил по улице, строя дикие фантазии.

Вскоре он заметил, что его преследует полицейская машина.

* * *

– Итак, – сказал судья. – Это весьма тяжкое деяние, Саммерс: разгуливать по Главной улице и колошматить людей среди бела дня.

Вальдо взглянул на судью и затряс головой:

– Как вы предлагаете мне поступать, ваша честь: дожидаться ночи и поколачивать их в темных переулках?

Судья сдавил пальцами судейский молоток, словно раздумывая, не метнуть ли его в Саммерса. Его брови взметнулись, глаза вытаращились, а зубы чуть было не оскалились.

– Шестьдесят суток! – сердито рявкнул судья. – Зло должно быть наказано, Саммерс!

Не успел судья произнести эти слова, как Вальдо набросился на него, размахивая кулаками.

Вальдо только тогда перестал буянить с пеной у рта, когда за его спиной бесцеремонно захлопнули дверь тюремной камеры. Затем он сел и сердито уставился в пол.

Пришел психолог, длинный, как жердь, седой, как лунь, и такой же мрачный.

– Саммерс, – сказал он. – Кажется, вы страдаете очень опасной фобией. Очевидно, у вас сильная неприязнь к штампам и клишированным выражениям. Можете объяснить почему?

Вальдо задумался на минуту.

– Видите ли, – начал он медленно. – Я много слушал радио и глотал дешевенькие журнальчики. Однажды вечером я читал журнал «Вестерн» и слушал, как диктор что-то рекламирует, как вдруг – щелк! Что-то во мне переключилось. В рассказе, который я читал, ночь была черна как смоль, у героя – стальные мускулы, а глаза у Джейн – словно звезды. А диктор по радио продавал нечто хрустящее и хрупкое, свежее и аппетитное, быстрого приготовления и призывал требовать это самое у бакалейщика немедленно! Желудок у меня так и скрутился кренделем. И надо же было так случиться, что в этот самый миг вошел мой дядюшка и говорит:

– Дождь льет как из ведра!

Я схватил пепельницу и как запустил ее дядюшке в голову!

– Гммм! – Психолог раскладывал по полочкам Саммерса сквозь толстые линзы очков. – Как бы вы поступили, Саммерс, если бы я прямо сейчас засыпал вас кучей штампов?

– Не советую, – предупредил Вальдо. – Могу и стукнуть.

– Попробуем, кто кого?

– А я смогу?

– Я знаю, что сможете. Теперь садитесь, и я зачитаю несколько приготовленных мною клише.

Доктор устроился на кровати и достал внушительный лист бумаги с накарябанными иероглифами.

– Красный, как свекла.

Вальдо исторг горловое рычание.

– Страшный, как смертный грех, – продолжал доктор.

Вальдо сжал кулаки.

– Жара, как в аду.

– Хватит, – сказал Вальдо, ударив доктора по голове, но не сильно.

– Будьте сговорчивее, пожалуйста, – попросил специалист, потирая ушибленный лоб.

Он отодвинулся на несколько футов по кровати, откашливаясь.

– На чем мы остановились? – спросил он, шаря глазами по списку.

– Вам было жарко, как в аду, – подсказал Вальдо.

– Да. Итак, холодный, как лед. Губки, как лепесточки. Красота, как на картинке. Теплый, как печь. Глаза, подобные прозрачным озерцам лунного света… – Он сделал паузу, ожидая, пока Вальдо выпустит пар. Занятие продолжалось десять минут, и когда добрый доктор покидал камеру, то насчитал на своей «анатомии» с десяток синяков.

Доктор возвращался каждый день. Занятия продвигались с нарастающим накалом страстей и своеобразием событий. Иногда Вальдо гонялся за доктором по камере, а иногда доктор в порыве ярости гонялся за Вальдо.

На тридцатый день, прибегнув к джиу-джитсу, доктор смог произнести три полных клишированных выражения, не подвергая свой моральный дух и организм физическому воздействию от Саммерса.

На сороковой день доктору разрешили вывести Вальдо из камеры, и они на пару носились по коридорам, при этом Вальдо размахивал кулачищами, а доктор бежал, немного опережая своего подопечного, во все горло выкрикивая клише.

Если Вальдо догонял доктора, занятия внезапно приостанавливались на неопределенный срок.

Не приходится говорить, что теперь психолог пробегал стометровку с завидным результатом.

А Вальдо стал успокаиваться.

На шестидесятый день Вальдо выпустили на свободу.

– Самочувствие отличное, – сказал он. И действительно, он пребывал в отменной форме.