Механическая птица - [13]

– Кто он такой? – спросил я вслух. – И почему болтается тут, называясь моим именем?

Фериус посмотрела на меня, прищурившись, а потом ухмыльнулась.

– Вот что. Почему бы тебе не снять этот платок и не дать магу вдохнуть свежего воздуха?

Я потянулся к платку. Гиена предупреждающе заворчала, и вдруг рука схватила меня за запястье. Ощущение от этой хватки было каким-то странным… неправильным. Я опустил взгляд и увидел, что на руке недостает двух пальцев. Это объясняло, почему он стал творцом амулетов, а не нормальным магом. Нельзя управлять высшей магией, если тебе не хватает пальцев для магических жестов.

– Келлен? – сказал голос – такой тихий и хриплый, что слова больше напоминали кашель.

Я посмотрел в темные – странно знакомые – глаза.

– Разве мы…

Я не успел договорить. Творец амулетов стянул платок, и я увидел губы. Бесспорно, женские.

А потом она поцеловала меня.

– Ладно, – послышалось бормотание Рейчиса, – такого я не ожидал.

Творец амулетов

Память

Карточная колода аргоси все время меняется. Наши карты – не каменные блоки, а пруды с водой. Люди, народы, даже сама история изменяются со временем, поскольку история – это лишь сказка, рассказанная о том, что происходит в настоящем.

Поэтому аргоси должны быть готовы выбросить из своей колоды любую карту. Ведь воспоминания всегда нечеткие, и даже самые яркие воспоминания следует… подвергать сомнению.

Глава 9 Творец амулетов

Говоря откровенно, это был не такой уж грандиозный поцелуй. Ее губы были твердыми, иссушенными солнцем пустыни, а моя челюсть, раздувшаяся от удара локтем в лицо, почти не ощущала прикосновений. Как следствие – я едва мог шевелить губами. И, возможно, пустил слюни.

Обычно, когда кто-то использует магию шелка, обманывая твой разум, это делается, чтобы сломить твой дух видениями невообразимых ужасов. Или же – чтобы соблазнить тебя с помощью… ну, других ощущений. Ни то ни другое не подходило к нынешней ситуации.

– Нифения? – спросил я, подавшись назад.

– Разумеется, это я, Келлен. – Она улыбнулась, видя мою растерянность.

Хотя «улыбнулась» – неподходящее слово. На ее губах появилась ухмылка – дикая, разудалая гримаса, совсем не подходящая робкой девушке, которую я когда-то знал.

– Кто еще станет гнаться за тобой через полконтинента, просто чтобы спасти тебе жизнь?

– Спасти жизнь? – пробурчал Рейчис. – Вообще-то, это мы…

Гиена оскалила зубы и попыталась подняться на ноги, хотя выглядела еще более израненной и взъерошенной, чем Рейчис.

– Давай, шавка! – подстегнул белкокот. Его шерсть мало-помалу становилась черной, с темно-красными полосами. – Я весь день не ел.

Зверь припал к земле, готовясь напасть, но передняя лапа подломилась, едва лишь гиена попыталась на нее опереться.

– Айшек! – крикнула Нифения. – Ты же себя покалечишь!

– Айшек? – переспросил Рейчис. – Она дала имя гиене? Что дальше? Будем даровать титулы кучкам навоза? Пусти меня, Келлен! Мы сделаем из этой шкурки запасное одеяло.

Зверь пытался вырваться из хватки Нифении, рыча на нас обоих, хотя лично я ничего плохого ему не сделал. Нифения, однако, смерила меня обвиняющим взглядом.

– Что этот белкокот сейчас сказал?

– Он… приветствует твой талисман.

Гиена издала странный повизгивающий звук, который для меня ничего не значил, но, очевидно, был понятен Нифении.

– Он говорит, что ты врешь. И что белкокот угрожал сделать из него коврик.

– Вообще-то, одеяло. Но не воспринимай угрозы из уст Рейчиса слишком серьезно – он здоровается так со всеми. Ты привыкнешь.

Гиена зафыркала, и это, казалось, немного успокоило Нифению.

– Ладно. Передай, что я буду здороваться с ним так же, если он не…

– Прежде чем вы сцепитесь, – устало сказала Фериус, – примите во внимание, что у меня мало лекарств. Поэтому вам придется самим позаботиться о своих дурацких ранах.

Я обернулся и увидел, что Фериус опустилась на колени возле лежащего без сознания берабеска, втирая в его ожоги мазь из олеус регии. А надо заметить, что эта самая олеус регия ценится на вес золота.

– Ты же понимаешь, что мы все тоже ранены, да? – спросил я.

– Я обработаю ваши царапины, как только вы четверо согласитесь не добавлять к ним новые.

Нифения залилась краской.

– Простите нашу грубость, леди Фериус. Мы не хотели…

– Просто Фериус, деточка, – перебила аргоси. – У нас тут нет никаких леди.

– Ну отлично, – проворчал Рейчис. – Снова здоро́во.

Гиена фыркнула. А потом открыла пасть пошире и издала странные звуки, в которых – хоть и неразборчиво – угадывались те же слова: «Ну отлично. Снова здорово».

– Демон! – воскликнул Рейчис, медленно пятясь назад.

– Айшек, прекрати! – оборвала Нифения гиену. Мне она сказала: – Эти животные умеют копировать звуки, как пересмешники. Они не понимают чужой язык, но могут воспроизводить то, что слышат.

Словно подтверждая это, гиена повернула голову к Рейчису и пролаяла:

– Демон!

Это производило сильное впечатление, особенно учитывая, что белкокот не столько разговаривает, сколько порыкивает и ворчит. И лишь благодаря связи между нами я могу переводить слова Рейчиса на человеческий язык.

– Убей шавку, Келлен! – заорал Рейчис. – Убей их обоих! Они оба демоны!

– Они не демоны, – возразил я. Кажется, прозвучало не слишком-то убедительно.