Мегрэ расставляет ловушку - [4]

Два удара ножом. Второй удар задел сонную артерию. Порезы. Следов ограбления нет.

21 июля. Пока последняя жертва. Жоржетта Лекуэн, замужем, мать двоих детей, 31 год, жила на улице Лепик, недалеко от того места, где было совершено второе нападение.

Ее муж работал в ночную смену в гараже. Один ребенок был болен. Она шла вниз по улице Толозе в поисках открытой аптеки и была убита в 21.25 прямо перед танцплощадкой. Один удар. Порезы.

Это было монотонно и отвратительно.

Полиция квартала Гранд-Карьер была усилена. Лоньон, как и его коллеги, перенес свой отпуск на неопределенный срок. Да и будет ли он вообще?

Улицы патрулировались. Повсюду были расставлены посты. Но все это было и во время второго, третьего, четвертого и пятого убийств.

— Устал? — спросила мадам Мегрэ, открывая дверь в тот самый момент, когда ее муж только ступил на площадку.

— Жарко.

— По-прежнему ничего?

— Ничего.

— Только что по радио я слышала о какой-то суматохе на набережной Орфевр.

— Уже?

— Предполагают, что напали на след убийцы в восемнадцатом. Это правда?

— Более или менее.

— У вас есть зацепка?

— Ничего не знаю.

— Ты обедал?

— Да, полчаса тому назад.

Она не настаивала, и немного позже оба уже спали. Окно в спальню было открыто.

На следующий день комиссар вошел в кабинет в девять часов, времени читать газеты не оставалось. Он было собрался их просмотреть, как зазвонил телефон. Он сразу узнал своего собеседника.

— Мегрэ?

— Да, господин судья.

Это был Комельо, занимавшийся делом о пяти убийствах на Монмартре.

— Это все правда?

— Что вы имеете в виду?

— То, что написано в утренних газетах.

— Я их еще не видел.

— Вы произвели арест?

— Нет, насколько я знаю.

— Я предпочел бы, чтобы вы сейчас же пришли ко мне.

— Охотно, господин судья.

Во время разговора вошел Люка. Он понял гримасу комиссара, когда тот сказал:

— Скажи шефу, что я во Дворце и, наверное, не вернусь вовремя для доклада.

Он пошел тем же путем, что вчера шли Лоньон, Люка и таинственный посетитель уголовной полиции, человек со шляпой перед лицом. В коридоре служащие суда, жандармы приветствовали его, обвиняемые и свидетели, ожидавшие приема, кивали головой.

— Входите. Читайте.

От Комельо можно ожидать всего. Он был взвинчен. Его усики дрожали от возмущения.

Один заголовок гласил:

«Поймает ли наконец полиция убийцу?»

Другой:

«Тревога на набережной Орфевр. Это маньяк Монмартра?»

— Должен вам заметить, комиссар, что вчера в четыре часа дня я был здесь, в своем кабинете. Я был здесь и в пять, и в шесть часов. Я не уходил, занимаясь делами, до без десяти семь. Потом меня можно было найти дома, куда вы могли бы позвонить, затем у друзей, тем более что я оставил их адрес своей прислуге.

Мегрэ слушал почтительно, не шевелясь.

— Когда случается что-нибудь важное…

Подняв голову, комиссар пробормотал:

— Ничего важного не произошло.

Комельо, которому трудно было уже остановиться, резко ударил газетами по руке.

— А это? Вы хотите сказать, что все это выдумали журналисты?

— Предположения.

— Другими словами, ничего не произошло, а есть журналисты, которые предполагают о неизвестном, доставленном в ваш кабинет, и которого допрашивали в течение шести часов, и которого вы потом доставили в Сурисьер, и которого…

— Я никого не допрашивал, господин судья.

Комельо, казалось, был потрясен, ничего не понимал:

— Вам следует объяснить, в чем дело, чтобы я, в свою очередь, мог доложить генеральному прокурору. Он первым делом позвонил мне…

— Некто вчера в обществе двух инспекторов пришел навестить меня.

— Это тот, кого задержали инспектора?

— Речь идет о дружеском визите.

— Именно поэтому этот человек скрывал свое лицо под шляпой?

Комельо показал на фотографию, напечатанную на первых полосах газет.

— Должно быть, случайность, механическое движение. Мы мило беседовали…

— В течение шести часов?

— Время быстро летит.

— Вы заказывали бутерброды и пиво.

— Так точно, господин судья.

Снова удар газетами по руке.

— Я достаточно хорошо информирован о ваших делах?

— Несомненно.

— Кто этот человек?

— Прекрасный малый по имени Мазет. Пьер Мазет, работал у меня двенадцать лет и вот приехал сдавать экзамены. Для быстрого продвижения или от несчастной любви он попросился в Экваториальную Африку, где и прожил пять лет.

Комельо, совсем запутавшись, смотрел на Мегрэ, нахмурив брови, думая, уж не насмехается над ним комиссар.

— Ему пришлось покинуть Африку из-за лихорадки: врачи посоветовали вернуться. Когда он поправится, он, возможно, вернется в уголовную полицию.

— И все это вы инсценировали, чтобы журналисты уверились, что что-то происходит?

Мегрэ подошел к двери, убедился, что никто не подслушивает.

— Да, господин судья, — сказал он наконец. — Мне нужен был человек с неброскими приметами или человек, неизвестный ни полиции, ни прессе. Бедняга Мазет сильно изменился за это время службы в Африке. Вы понимаете?

— Не очень.

— Я ничего не сказал прессе. Я не проронил ни слова о том, что этот визит имеет какое-нибудь отношение к убийствам на Монмартре.

— Но вы не отрицали.

— Я повторил, что не могу ничего сказать, и это было правдой.

— И вот результат! — воскликнул судья, показывая на газеты.

— Именно такой результат я и хотел получить.