Мегрэ напуган - [9]

— Да, и я.

— И какие строишь планы?

— Готовясь к пенсии, даже купил домик в деревне на берегу Луары.

— Будешь там скучать.

— А тебе разве тоскливо здесь?

— Это не одно и то же. Я тут родился. Как и мой отец. Всех знаю в лицо.

— Жители вроде бы выказывают недовольство.

— Едва приехав, ты уже это уловил? Так оно и есть. Думаю, сие неизбежно. Добро бы хоть одно преступление. Особенно первое.

— Почему так?

— Потому что жертва — Робер де Курсель.

— Его не любили?

Следователь ответил не сразу. Было заметно, что он тщательно подбирает слова.

— В сущности простые люди знали его мало, разве что встречали на улицах.

— Женат? Дети?

— Убежденный холостяк. Чудак, но славный. Если бы убили только его, население восприняло бы это довольно равнодушно. Слегка пощекотало бы нервы, как обычно бывает при преступлениях. А тут целый залп: после него старуха Жибон, а теперь и Гобийяр. Завтра я ожидаю…

— Уже началось.

— Ты о чем?

— О группе, что держалась в стороне, предполагаю, что это и есть твои «простолюдины», как и те, что вышли вслед нам из кафе «У почты», они-то уж точно не скрывали своей неприязни.

— Ну до этого ещё не доходит. Однако…

— Город в целом стоит на очень левых позициях?

— И да, и нет. Но суть не совсем в этом.

— Не любят семейку Верну?

— Тебе об этом сказали?

Пытаясь выиграть время, Шабо стал задавать вопросы:

— А почему это ты не садишься? Может, ещё рюмочку? Попытаюсь тебе объяснить. Не так уж и легко это сделать. Ты знаешь, что такое Вандея, хотя бы по той репутации, которая о ней сложилась. Долгое время те, кто задавал тут тон, являлись владельцами замков, графами, виконтами и прочими мелкими «де»[4], которые общались почти исключительно между собой, образуя замкнутое сообщество. Живы они и до сих пор, хотя почти все разорились и социального веса уже не имеют. Правда, кое-кто и сейчас пыжится, но на таких посматривают с жалостью. Понимаешь?

— Ситуация, типичная для сельской местности.

— Сегодня их место заняли другие?

— Верну?

— Ты видел его, угадай, чем занимался его отец?

— Понятия не имею! Чего ты хочешь от меня?..

— Торговал скотом. Дед был батраком на ферме. А отец Верну скупал скотину в округе и гонял её своим ходом целыми стадами до Парижа. Здорово заработал на этом. Притом сам так и остался грубым животным, всегда полупьяный, он, кстати, так и умер от delirium tremens[5]. Его сын…

— Юбер? Тот, что с поезда?

— Он самый. Его послали учиться в колледже. Насколько помню, он даже осилил один год в университете. Перед смертью отец принялся скупать землю, фермы и скот, и Юбер унаследовал его дело…

— Одним словом, он торговец недвижимым и движимым имуществом.

— Так оно и есть. Его контора у самого вокзала. Помнишь большой домина из тесаного камня, там он и проживал до женитьбы.

— На какой-нибудь девице из замка?

— Некоторым образом да. Но и не совсем так. Она из Курсонов. Это тебе интересно?

— Разумеется!

— Заодно и составишь более четкое представление о городе. На самом деле Курсонов звали чуть иначе: Курсон-Лагранж. Вначале они вообще было просто «Лагранж», добавив «Курсон», когда купили одноименный замок. С тех пор сменилось три-четыре поколения. Теперь уж и не знаю, что та продавал основатель этой династии. Наверное, тоже скот, если не металлолом. Об этом все давно позабыли к моменту, когда на сцене появился Юбер Верну. Дети и внуки Лагранжей не работали. Местная аристократия приняла в свои ряды Робера де Курсона, того самого, которого убили; более того, он сделался ведущим специалистом в наших краях по части геральдики. Имеет ряд публикаций на эту тему. У него две сестры — Изабелла и Люсиль. Первая вышла замуж за Верну, который разом стал величать себя Верну де Курсон. Успеваешь следить за нитью моего рассказа?

— Это не так уж и трудно! Догадываюсь, что ко дню этого брака Курсоны опять скатились вниз по социальной лестнице и остались без гроша, верно?

— Почти. У них ещё оставался гипотетический замок в лесу Мерван и особняк на улице Рабле — самое красивое здание в нашем городе, которое неоднократно собирались занести в список исторических памятников. Да и ты сам его увидишь.

— А Юбер Верну по-прежнему торгует имуществом?

— На его плечах лежит колоссальное бремя. С ними живет ещё и Эмилия, старшая сестра его жены. Сын, доктор Ален, ты знаком с ним, не желает заниматься медициной и копается в каких-то исследованиях, которые ни франка дохода не приносят.

— Он женат?

— На демуазели де Кадёй, чистокровной аристократке, которая одарила его тремя детьми. Младшему всего восемь месяцев.

— И все они кучкуются вокруг отца?

— Дом достаточно велик, чтобы вместить семью полностью, сам убедишься. Но и это ещё не всё. У Юбера помимо сына Алена есть ещё и дочь, Аделина, которая вышла замуж за некоего Пайе, познакомившись с ним на отдыхе в Руайане. Не ведаю, чем он занимается по жизни, но насколько довелось слышать, Юбер Верну содержит и эту чету. А те предпочитают пребывать в основном в Париже. Время от времени возникают здесь на несколько дней или недель, и это, смею думать, означает, что они сидят на мели. Теперь понимаешь ситуацию?

— А что я должен понимать?

Шабо печально улыбнулся, чем на какое-то мгновение напомнил Мегрэ прежнего товарища по учебе.