Мегрэ и мертвец - [18]

Неизвестные посетители побывали и наверху. Все перерыли, кое-как побросали обратно белье и прочие вещи, но ящики все-таки задвинули. Самое же странное заключалось в том, что две рамки на стене, в которых несомненно были фотографии, оказались пусты. К тому же вынули из них вовсе не портрет Маленького Альбера, карточка которого по-прежнему стояла на комоде: круглая, веселая физиономия, спереди хохолок, во всем облике что-то комичное, как выразился хозяин «Погребов Божоле».

Подъехало такси. На тротуаре раздались шаги. Мегрэ подошел к двери и отодвинул засов.

— Входи, — бросил он Мерсу, державшему в руке довольно увесистый чемодан. — Обедал? Нет? Рюмочку аперитива?

Этот вечер стал одним из самых памятных моментов в жизни комиссара. Время от времени он подходил и смотрел на Мерса, принявшегося за долгую и трудную работу — снятие пальцевых отпечатков по всему дому: в кафе, кухне, спальне, прочих помещениях.

— На том, кто первым притронулся к этой бутылке, были резиновые перчатки, — категорически объявил Мере.

Он взял также пробу опилок около столика посередине кафе, а Мегрэ отыскал в помойном ведре остатки трески.

Всего несколько часов тому назад мертвец оставался еще безымянным и представлял собой для Мегрэ довольно расплывчатую фигуру. Теперь комиссар не только располагал его фотографией, но и жил в его доме, среди его мебели, щупал принадлежавшую ему одежду, трогал руками его личные вещи. Сразу же по приезде он не без самодовольства указал Люкасу на вешалку в спальне: там висел пиджак из той же ткани, что и брюки, которые были на мертвеце. Иными словами, Мегрэ оказался прав: Альбер вернулся-таки домой и по привычке переоделся.

— Как ты считаешь. Мере, давно здесь побывали?

— По-моему, сегодня, — ответил молодой человек, изучив пятна спиртного на стойке, рядом с откупоренной бутылкой.

Вполне возможно. Дом был не заперт, только вот прохожие этого не знали. А при виде закрытых ставен редко кому придет в голову повернуть ручку и проверить, на замке ли дверь.

— Те, кто приходил, что-то искали, верно?

— Я тоже так думаю.

Что-то маленькое, видимо какую-то бумагу, потому что открыто все вплоть до крошечной картонной коробочки из-под сережек.

Забавно пообедал комиссар наедине с Мерсом в этом кафе! Обслуживал он сам. Отыскал на кухне колбасу, коробки сардин, голландский сыр. Спустился в подвал, нацедил густого голубоватого вина из бочки. Были там и закупоренные бутылки, но их он не тронул.

— Остаетесь, шеф?

— Обязательно. Правда, сегодня ночью вряд ли сюда явятся, но домой ехать все равно неохота.

— Хотите, я тоже останусь?

— Нет, малыш, лучше езжай и займись своими анализами.

Мере не пренебрег ничем — даже женскими волосами, застрявшими в гребне. Набережная была почти безмолвна, прохожие — редки. Время от времени, особенно после полуночи, раздавался грохот грузовика, катившего из окрестностей к Центральному рынку.

Мегрэ позвонил жене.

— Ты уверен, что снова не простудишься?

— Не бойся. Я затопил печку. Сейчас приготовлю себе грог.

— Ночью спать не будешь?

— Обязательно буду. Даже выбирать могу — постель или раскладное кресло.

— Простыни чистые?

— Возьму свежие в шкафу на лестнице.

Комиссар чуть было не застелил кровать свежим бельем, но, поразмыслив, предпочел обойтись креслом.

Мере уехал около часа. Мегрэ набил печку углем, приготовил себе грог покрепче, проверил, все ли в порядке, закрыл дверь на засов и, тяжело ступая по винтовой лестнице, отправился спать. Отыскал в шкафу голубой мольтоновый халат с отворотами из искусственного шелка, но тот оказался слишком мал и узок. Домашние туфли, стоявшие в изножье кровати, тоже не подошли. Комиссар прямо в носках завернулся в одеяло и, подложив под голову подушку, устроился в раскладном кресле. Ставней на втором этаже не было, и свет уличного фонаря, проникая сквозь занавески со сложным рисунком, вычерчивал на стене арабески. Мегрэ смотрел на них, полузакрыв глаза и неторопливо докуривая последнюю трубку. Он привыкал. Притерпевался к дому, как претерпеваются к новой одежде, осваивался с его острым и вместе с тем мягким запахом, чем-то напоминавшим деревню.

Почему все-таки похищены фотографии Нины? Почему она исчезла, бросив дом, не взяв даже выручку из кассового ящика? Правда, набирается там еле сотня франков. Альбер, несомненно, хранил деньги в другом месте, откуда их изъяли со всеми его личными бумагами. Но вот что любопытно: дом обыскан тщательнейшим образом, а следов беспорядка или применения силы почти нет. Одежду щупали, но с плечиков не сняли. Фотографии вынули из рамок, но рамки снова повесили на гвоздики.

Мегрэ так разоспался, что, услышав внизу стук в ставни, готов был голову прозакладывать — прошло всего несколько минут. Было, однако, семь утра, и солнце озаряло Сену, где уже пришли в движение баржи и звучали гудки буксиров. Комиссар наспех, не завязав шнурки, сунул ноги в ботинки и спустился вниз, непричесанный, в расстегнутом воротничке, помятом пиджаке.

Прибыл Шеврие, всего несколько лет назад поступивший в уголовную полицию; его сопровождала довольно миленькая особа в светло-синем английском костюме и красной шляпке на растрепанных волосах.