Мэгги - [3]

Мэгги молчала. Она уже давно думала об этом и понимала, что ни для Фионы, ни в общем-то и для братьев ее смерть не окажется такой уж страшной трагедией, они привыкли к потерям. Но терять близких все равно тяжело. «Неохота!» — как по-простому выразился Пэт. Мэгги подошла к окну и отрешенно смотрела, как Фрэнк возится с кустом чайных роз. Несколько веток с только что раскрывшимися нежными бутонами лежали на коленях у Фионы. Не хотелось даже нечаянно нарушать эту дивную идиллию, и Мэгги осторожно вернулась к столу. Глаза у нее были печальные. Энн вздохнула, глядя на нее, и тихо сказала:

— Не забывай, что ты красивая, полная сил и еще не старая женщина. Ты еще можешь встретить человека, с которым найдешь счастье. Теперь, когда твоего кардинала нет, прости, Мэгги, но я должна тебе сказать. Подумай о себе. Ты знаешь, что я прекрасно относилась к Ральфу и нисколько не осуждала тебя за твою великую любовь к нему, хоть она и была греховна. Да, да, греховна, и ты сама это прекрасно понимаешь. Для вас обоих она была большим испытанием. Вы оба его не выдержали, появился Дэн, и Бог наказал вас.

— Больше всего меня, — прошептала Мэгги.

— Всех вас. И Дэна тоже, хотя он-то здесь меньше всех грешен, — продолжала говорить Энн, — но зачатый в грехе, он не мог жить, даже посвятив себя Богу. Я еще раз прошу, чтобы ты простила меня, Мэгги, за то, что я тереблю твои раны. Но лучше поговорить об этом, все осознать, и тогда станет легче. Это как прочистить рану, и она начнет заживать. Своей смертью Дэн искупил не только свой грех, но и твой тоже, он спас тебя. Ты должна жить, если Бог не дает тебе смерти. В таком состоянии, в котором ты находишься, наложить на себя руки большого геройства не надо, но кому от этого станет лучше? Тебе? А что, если действительно есть загробная жизнь, и ты там опять встретишься с Дэном? С чем ты предстанешь перед ним? С еще одним грехом? Ты же знаешь, что самоубийство грех. Не испытывай больше божьего терпения, живи! Я не говорю: «наслаждайся жизнью». Это невозможно в твоем случае. Но смирись, живи и не терзай себя больше.

Впервые за долгие месяцы Мэгги заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Она безутешно плакала, вздрагивая всем телом. Мэгги оплакивала всю свою жизнь с того момента, когда родилась и поняла, что зла в мире больше, чем добра, когда заметила, что, непонятно почему, отец не любит Фрэнка, а матери он дороже всех на свете. Много чего поняла Мэгги еще в раннем детстве, что сформировало ее упрямый и твердый, как стальная пружина, характер.

Энн, постукивая костылями, приблизилась к Мэгги и положила ей на голову свою руку.

— Ты поплачь, потом станет легче. Я прослежу, чтобы сюда никто не зашел. А насчет Матлока ты прекрасно придумала. Конечно, надо поехать, не откладывая. А оттуда заедешь к нам, в Химмельхох. Людвиг там один, и я скоро собираюсь поехать к нему.

— Зачем? Ведь ты же не совсем здорова, Энн. Разве тебе плохо здесь? — встрепенулась Мэгги, глядя на подругу заплаканными глазами.

— Да что ты? Нет, конечно. Я здесь как у себя дома, — успокоила ее Энн. — Но, понимаешь, Людвиг один, он уже далеко не молод, а без домашнего уюта человеку тяжело. Это ведь не твой Люк, который мотается неизвестно где. Где остановится, там и дом. Но, слава Богу, Людвиг совсем другой.

Это было первое за долгие годы упоминание о Люке, которое вырвалось у Энн. Она испуганно взглянула на Мэгги, но та как будто и не обратила внимания на это. Только уже через продолжительное время задумчиво, как будто даже и не о собственном муже и отце своей дочери, проговорила:

— Люк… Да, где-то мотается. Ты это хорошо сказала. Хотя, вероятно, его уже давно нет в живых. Мне почему-то так кажется.

Из всего, что можно было подумать о Люке О'Ниле, это было самое вероятно предположение. Уже 20 с лишним лет о нем не было ни слуху ни духу. За это время он ни разу не поинтересовался судьбой своей жены и дочери и даже не знал, что у Мэгги растет мальчик, который считался его сыном. Даже зная характер и привычки Люка О'Нила ничего другое и в голову не придет, как только считать его погибшим, если он за все эти годы ни разу не дал о себе знать. Два письма, которые пришли от него, когда дети были еще маленькие, говорят только о том, что он знает, где искать свою семью, а если он ищет столько лет, значит, его нет в живых. Конечно, может быть, он и живой, просто не хочет ничего о них знать. Так это для них все равно что он мертвый.

Когда Энн говорила Мэгги о человеке, с которым она могла найти свое счастье, она вовсе не имела в виду Люка. Это было бы уж слишком для Мэгги, если бы он опять встал у нее на пути.

— А почему Людвиг уехал в Химмельхох? Прости, я как-то не задумывалась об этом раньше. Там же у вас управляющий. Вы говорили, что он прекрасно знает свое дело.

— О, у нас к нему нет никаких претензий. Он прекрасный человек и хорошо справляется с делами. Но ты ведь знаешь Людвига, он должен все посмотреть своими глазами.

Энн не стала напоминать Мэгги, что Людвиг старается для Джастины. Поскольку у них не было своих детей, своей наследницей они сделали Джастину, завещав ей дом и все свои плантации. И конечно, Людвиг Мюллер не мог допустить, чтобы девочке достались расстроенные дела. Впрочем, Мэгги и сама знала, как привязаны эти, в общем-то чужие люди к ее дочери, и ей было приятно.