Мэгги и Джастина - [19]

— Ага, — уличил его Симпсон, — уже два раза. Признайся, ты, наверное, пригласил ее после спектакля на ужин в ресторан?

Клайд пожал плечами.

— А что тут такого? Ну, допустим, я влюбился.

Марк осуждающе покачал головой.

— Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, — нравоучительно сказал он, — а кончается тем, что он обманывает другого. Это и принято называть романом. Ну, так вы с ней познакомились?

— Я досидел до конца спектакля, не в силах оторвать от нее глаз, — признался Клайд. — А потом попросил своих знакомых провести меня за кулисы и представить меня этой Джульетте. Но, как вы сами понимаете, меня сначала познакомили с моим тамошним коллегой, режиссером этого дешевого балагана, в котором играют люди, зарабатывающие себе на жизнь у банковской стойки и возле зубоврачебного кресла. Представляете, там даже есть один полицейский.

— Ну и что сообщил тебе коллега по ремеслу? — со смехом поинтересовался Марк. — Наверное, стал знакомить с благожелательными рецензиями, напечатанными в местном воскресном листке.

Клайд посмотрел на Марка с некоторым удивлением.

— Ты прав. Правда, он больше жаловался на местную критику, сказав, что все, кто бывал на его спектаклях, в заговоре против него и что все театральные критики просто продажны.

— И что же ты ответил?

— А что я мог ответить? — пожал плечами Клайд. — Я сообщил ему, что даже не читаю газеты, чтобы не портить себе жизнь. Ты же сам знаешь, что мне и так сообщают обо всем, что пишут критики. Они, конечно, продажные, но не настолько же, чтобы писать положительные рецензии о подобных ярмарочных представлениях. Так вот, этот режиссер с гордостью сказал мне, что несколько раз прогорал на профессиональной сцене только из-за своей любви к «барду». Именно так он упорно величал Шекспира. Кажется, этот кретин считал это своей великой заслугой.

Марк комично почесал макушку.

— А почему ты считаешь, что это на самом деле не заслуга, Клайд? Большинство людей становятся банкротами из-за чрезмерного пристрастия не к Шекспиру, а к прозе жизни. Я, наоборот, считаю, что прозябать в этой жизни из-за Шекспира — великая честь. Не всякий сейчас способен на такое. Люди предпочитают пыхтеть на какой-нибудь скучной службе, целыми днями мечтая только о том, чтобы их начальник угодил под автомобиль. А здесь человек посвятил свою жизнь служению высокому искусству. Право, не стоит осуждать его за это. Ведь ты, Клайд, занимаешься тем же самым, пусть с большим успехом.

Эта нотация вызвала у Клайда гримасу явного неудовольствия.

— Зачем ты сравниваешь меня с каким-то балаганным шутом? — всерьез обиделся он. — Я же не сравниваю тебя с тем пивным бочонком, который изображал из себя Ромео. Наверное, именно он и был полицейским, которого в театр отправила жена для того, чтобы он не слишком много времени проводил с друзьями в пабе.

Марк умиротворяюще вскинул руки.

— Клайд, не надо обижаться. Извини, если я чем-то задел тебя. Мне просто на самом деле показалось, что не стоит осуждать человека только за то, что он считает себя театральным режиссером.

Клайд смилостивился.

— Ну ладно, — махнул он рукой. — Позабудем о нем.

— Ну так расскажи до конца об этой девушке, — с любопытством сказала Джастина. — Вы в конце концов познакомились с ней?

— Ну да, — кивнул Клайд. — Она так застенчива и мила. В ней очень много детского. Когда я стал совершенно искренне восторгаться ее игрой, она с очаровательным изумлением широко открыла глаза. По-моему, она совершенно не осознает, какой у нее талант. В тот вечер мы, кажется, оба были порядком смущены. Этот несчастный режиссер стоял рядом и разглагольствовал что-то о том, какой он видит Дездемону в ее исполнении, а мы стояли и молча смотрели друг на друга, как дети. Я просто не мог не влюбиться в нее. Она совсем не знает жизни. Я для нее был словно герой какой-то пьесы. Когда меня представили, она смотрела на меня такими глазами, словно это я был настоящим Ромео. Она живет одна с матерью, которая, между прочим, тоже играет в этом спектакле. Она изображала леди Капулетти в каком-то красном капоте.

Марк демонстративно шмыгнул носом.

— Да, я встречал подобных особ, — вставил он, разглядывая пальцы. — Они на меня всегда наводят тоску.

— Да, мои знакомые хотели рассказать ее историю, но я не стал слушать и перевел разговор на другую тему.

— И правильно сделал, — добавил Марк. — В чужих драмах есть что-то безмерно жалкое. Кстати, как зовут твою новую знакомую?

— Констанция. Констанция Шерард, — ответил Клайд. — У нее совершенно изумительное имя. Знаешь, Марк, я увидел, что в ней живут все великие героини мира. Она более чем одно существо.

Джастина покачала головой.

— Да, Клайд, похоже, ты не на шутку влюбился.

Он ничего не успел ответить, потому что в гримерную влетел взмыленный администратор и, схватив Клайда за рукав, потащил его к выходу.

— Идем.

— В чем дело? — недоуменно спросил тот.

— Там пришел этот критик из «Таймс» и непременно хочет переговорить с тобой. Ты же сам прекрасно понимаешь, как зависят доходы нашего театра от благожелательных рецензий. Тебе нужно обязательно поговорить с ним. И не надо быть обычным букой, ты же знаешь, что критики этого не любят.