Мегафон - [41]

Но тут коренастый адвокат вклинился между Иллорой и Конни и сказал достаточно громко, чтобы все трое его услышали:

— Каридиус, поедем сейчас все ко мне в контору?

— И моя жена, и Конни? — с удивлением переспросил член Конгресса.

— Да, тем более, что меня ждет там один ваш друг.

— Мой друг?

— Вот именно… Эссери… Помните, вы рекомендовали ему обратиться к нашей фирме?

— Да-а… и вы хотите, чтобы дамы ехали к вам… так поздно… чтобы повидать Эссери?

— Я хочу, чтобы вы и ваша жена отправились со мной и Конни. Мы хотим кое-что отпраздновать… и вместе с тем Конни хочет объясниться с вами по поводу одного недоразумения.

— В чем дело? — спросил Каридиус, поворачиваясь к девушке.

— Сол вам все расскажет, он обещал мне, — отозвалась Конни со смущенной улыбкой.

— Дело в том, — объяснил адвокат, — что Конни не сможет занять место секретаря, которое вы ей предлагали. Она… гм… очень сожалеет, но… гм… некоторые обстоятельства…

— Что же она намерена делать? — спросил Каридиус слегка сердитым и очень разочарованным тоном, который, по его мнению, был наилучшим ответом на вступление Мирберга.

— Сказать по правде, — улыбнулся Мирберг, понижая голос, чтобы окружающие не слышали его слов, — она намерена выйти за меня замуж.

18

Достопочтенный Генри Ли Каридиус, Конни и Мирберг ехали в такси по направлению к «Лекшер-билдинг». Иллоры с ними не было. Она сказала, что хочет спать, и отправилась домой.

— Вы, конечно, будете жить в Вашингтоне? — спросил адвокат Каридиуса. — Кстати, Конни, вы знаете, что Каридиус стал членом нашей фирмы?

— Это чудесно!

— Я завтра утром полечу в Вашингтон и поищу там квартиру, — сказал Каридиус.

— Как же вы завтра поедете? Ведь завтра слушается дело Канарелли, — заметила Конни.

— Это его не касается, — вставил юрист.

— Как не касается?.. Это входит в борьбу за реформы, под лозунгом которой он проходил в Конгресс.

— Я уже объяснял вам, Конни, что когда кандидат, проходящий под лозунгом реформ, избран, о реформах надо забыть.

Тем временем они добрались до Лекшир-билдинг и углубились в его длинные коридоры. Работал только один ночной лифт. Сторож поднял их на пятнадцатый этаж. Войдя к себе в контору, Мирберг повернул выключатель.

— Я оставляю дверь открытой, — сказал он, — Эссери увидит свет и будет знать, куда итти. — Он подвинул кресло мисс Стотт, указал Каридиусу на другое. Но сам продолжал стоять.

— Каридиус, знаете ли вы, почему из всех женщин я выбираю, предпочитаю и желаю Конни Стотт?

— Потому что вы влюблены в нее, — серьезно ответил Каридиус.

— Вот это мило! Я говорю ему, что влюблен в нее и прошу объяснить мне, почему, а он отвечает: «Потому что влюблен!» Боже мой! И этого человека я сделал своим компаньоном! Этого человека я выбрал из всех людей, дабы он был моим соратником на юридических полях брани!

— Сдаюсь! Сдаюсь! Я не знаю почему.

— Потому что в Конни больше от древнегреческой гетеры, чем в любой другой женщине Мегаполиса.

— Вы хотите сказать, что я — дама полусвета? — невозмутимо спросила Конни.

— Ремесло в данном случае — момент привходящий. Суть в том, что у них был политический и артистический кругозор. И не было, вероятно, в мире женщин, более привлекательных для мужчин, чем они.

— Но если гетеры так превосходно отвечали вкусам мужчин, почему этот институт перестал существовать? — спросил Каридиус.

— Потому что у нас, на Западе, женщины вывернули все шиворот-навыворот, и здесь развился тип мужчины, наиболее полно отвечающий вкусам женщин.

Конни и Каридиус разразились хохотом. В это время в дверях конторы появился Эссери, и Каридиус пошел навстречу своему школьному товарищу. К своему удивлению, позади него конгрессмен увидел низкорослого, желтолицего человека, который показался ему знакомым.

Эссери представил всем своего спутника, но когда дело дошло до Каридиуса, японец поклонился и сказал:

— Я прилетел из Вашингтона с мистером Каридиусом.

— Совершенно верно, мистер Кумата, — припомнил Каридиус, протягивая руку. — Я рассказывал о вас мисс Стотт.

— Мне не хочется нарушать вашу беседу деловыми разговорами — обратился Эссери к Каридиусу, — но если мисс Стотт и мистер Кумата извинят вас, я хотел бы переговорить с тобой и мистером Мирбергом.

Японец поклонился и отошел с мисс Стотт к окну. Они стали глядеть вниз, на искрящийся бесчисленными огнями город.

Четверть часа спустя Мирберг открыл дверь своего кабинета и позвал Кумата. Японец церемонно раскланялся и присоединился к остальным мужчинам. Мисс Стотт крикнула, что сейчас уйдет, но Мирберг упросил ее заняться журналами и газетами, пока он не покончит с делами.

Когда японец вошел в кабинет, Мирберг закрыл дверь и сказал с сожалением в голосе:

— Должен сообщить вам, мистер Кумата, что мистер Эссери решил не продавать своего изобретения.

— Могу я спросить, что он намерен с ним делать? — Миндалевидные глаза японца обратились на Эссери.

Трое американцев переглянулись.

— Не вижу оснований скрывать, — начал адвокат, и так как протеста не последовало, то он продолжал: — Мистер Эссери решил предоставить его в распоряжение Военного министерства Соединенных Штатов.

Мистер Кумата поднял брови:

— Если это чисто военный продукт, то мы им вообще не интересуемся.