Мег Источник - [8]

Три месяца «Толмен» кружил вокруг подводного вулкана, собирая образцы океанской воды для получения данных о биогеоценозе нагретых придонных слоев. После извержения вулкана спасшиеся креветки и крабы возвращались в свою экологическую нишу, где питались интенсивно размножающимися микроорганизмами, тем самым создавая уникальную пищевую цепь, следующим звеном которой становились некоторые виды каракатицы длиной до восемнадцати футов и гигантские кальмары.

Проведя все нужные исследования, экипаж уже собрался было поднять «Си бэт», когда внезапно гидролокатор засек очень крупный объект. Причем звуковой сигнал свидетельствовал о его биологической природе. Вопрос: что это было?

Исходя из полученной картинки, гидролокатор зафиксировал животное длиной более пятидесяти футов и, судя по его объему, массой пятнадцать – двадцать пять тонн. Следовательно, это был явно не гигантский кальмар, размеры которого несравнимо меньше; более того, глубина, с которой поступал звуковой сигнал, – 32 332 фута – категорически исключала версию о наличии кашалота или какого-либо другого известного млекопитающего.

Трое из четверых находившихся на борту океанографов пришли к единодушному мнению, что, скорее всего, гидролокатор засек очень большую китовую акулу.

Однако самый молодой ученый в команде с этим не согласился.

Тридцатидвухлетний биолог Пол Агрикола, в отличие от своего отца, не был предпринимателем, но и он старался никогда не выпускать из рук хороший шанс. Задержав отправление судна, Пол приказал капитану немного покружить в исследуемой зоне, а сам тем временем провел несколько экспериментов с судовым гидролокатором и аппаратом «Си бэт» в качестве наживки.

Установленная частота гидролокатора судна 24 кГц не оказала никакого воздействия на загадочное существо, однако более низкие звуковые волны (12 кГц) выманили его из глубин: поведение, не характерное для китовых акул. Пол понимал, что имеет дело с плотоядным животным, явно не питающимся крилем, однако при всей своей агрессивности животное это отказывалось подниматься выше нагретого гидротермальными источниками нижнего слоя ультраабиссально-пелагической зоны.

– Это определенно не китовая акула, но все-таки акула. Чувствительность к заданным биоэлектрическим полям предполагает наличие у этого вида ампул Лоренцини…[3] Полагаю, мы имеем дело с представителем рода Carcharodon.

– И на чем, интересно, основаны подобные выводы? – парировал ихтиолог Эрик Стэмп.

– Для начала – на размере животного. Объем его туловища гораздо больше, чем у любого представителя китовых акул.

– Ах, ну да! Но увеличение размера может объясняться адаптацией к холодным водам абиссали. Не стоит забывать правило Бергманна: особи, населяющие холодные воды, характеризуются бо́льшими размерами тела – механизм адаптации, благодаря которому меньший процент объема тела вступает в контакт с внешней окружающей средой, что способствует уменьшению потерь внутреннего тепла. Я бы сказал, что представители подобных видов питаются обитателями придонного слоя, а это отнюдь не свойственно Carcharodon.

– Профессор, белая акула кормится в глубоких водах, но не обязательно в придонных, более того, ни особи, что питаются в придонном слое, ни китовые акулы не нападают на дистанционно управляемые аппараты. Так или иначе, я подозреваю, что акула при желании способна покинуть теплые слои.

– Ладно, умник, тогда скажи нам, откуда тебе это известно. – Лукас Хейтман, уроженец Нью-Джерси, был капитаном «Толмена», они с Полом в свое время входили в одно студенческое братство, и Лукас никогда не упускал случая щелкнуть по носу своего старого друга.

– Это всего-навсего дедукция, основанная на научных данных о массе тела акулы, одним словом – на том, о чем ты понятия не имеешь. Возьмем, к примеру, Carcharodon carcharias — большую белую акулу. Благодаря своей анатомии такие акулы могут выдерживать низкие температуры: их боковые линии представляют собой разветвленную сеть вен и артерий. Когда акула плывет, мускулы вырабатывают тепло, поступающее в венозную кровь, которая, в свою очередь, нагревает более холодную артериальную кровь, словно внутренние кузнечные мехи. Этот эффект известен как гигантотермия. Наша акула, вероятно, обладает теми же свойствами, а значит, может запросто генерировать тепло, необходимое для подъема к поверхностным слоям океана, однако она этого не делает. Почему? Потому что она приспособилась к тропическим температурам своего ареала.

– А что именно заставило ее приспособиться?

– Последний ледниковый период. Лукас, держись меня, и не пропадешь. Я пытаюсь объяснить тебе так, чтобы было понятно даже пятикласснику. Насколько мы знаем, оледенение во время последнего ледникового периода повлияло на теплые течения, изменив пищевые цепи в умеренных зонах Мирового океана. Однако эти глубоководные впадины расположены в зоне вулканической активности. Как мы успели увидеть на примере вулкана Rota-1, тепло увеличивает численность микроорганизмов, находящихся в конце пищевой цепи. Если эти акулы обитали в водах, включая ультраабиссаль, то для того, чтобы выжить, они могли опуститься на глубину ниже зоны гидротермальных источников. Остальные представители этого вида не смогли выдержать экстремально низких температур и погибли.