Мэджик юзеры - [6]

Но сделать это, отчего-то было решительно невозможно. Организм противился и требовал иного. Раздумчивого, неторопливого. И оставаться в опустевшей квартире было как-то постыло. Игорь оделся и вышел пройтись.

Цель прогулки он для себя определил как прощание. Надо же в последний разок глянуть на безмятежный мир, еще не ощутивший перемен, невиданных и грозных. Ощущать себя причиной грядущих перемен, оказалось необычайно приятно. Наблюдая окружающую действительность, Игорь чувствовал сладкое умиление и светлое сочувствие. Буквально ко всем и всему.

Бабье лето выдалось затяжное и теплое, как бы во искупление лета настоящего, случившегося напротив коротким и дождливым. Протопав до троллейбусной остановки, Игорь остановился и задрал голову, любуясь редким в Москве небом. На такое: голубое высокое и изукрашенное пуховками облаков, он старался глядеть всегда, когда была возможность. Ведь еще неделя, много две и небо опустится до самых крыш, станет одного грязно-серого цвета со снежной слякотью под ногами и так месяцев на семь — восемь, с возможным, но не обязательным февральским перерывом.

— Ты, мть, че, садишься или че ну?

А вот испепелю тебя молнией, подумал Игорь про мужичка, выведшего его из созерцания небесной лазури, скорее сивушной отрыжкой, нежели невежливым вопросом и вялым подталкиванием в спину. Однако, ограничился пристальным взглядом. Мужичонка был некрупный и в общем не агрессивный, так что этого вполне хватило. Если Игорь и был чем то в себе полностью доволен, так это околобаскетбольным ростом и шрамом поперек носа. Значительно облегчало невербальную коммуникацию с согражданами.

В троллейбусе, Игорь встал у заднего стекла. Автомобили приближались и исчезали обогнав, а все остальное удалялось, с легким подрагиванием уплывало, оставалось позади. Игорь пытался удержать щекочущее чувство своей значимости в грозном грядущем, но оно неуклонно сменялось обычной транспортной апатией, когда вспоминаются артефакты прошлого, вроде запаха корицы из булочной-пекарни, которая когда-то была на месте этого вот салона мебели…

Тряхнув головой, Игорь стряхнул с себя троллейбусное оцепенение. На фиг корицу, крутись она волчком вместе со всей мебелью салона! На первой же остановке Игорь выскочил на улицу и здесь же, не переходя улицу, взмахнул рукой привлекая такси. Условно говоря такси, а в данном случае что-то старинное и настолько японское, что даже с правым рулем, вмиг доставило его обратно к дому. Не отвлекаясь на водителя, который излагал историю своих утренних пробкостояний, Игорь старался не упустить стержневую мысль, выдернувшую его на улицу: "Нафиг прошлое со всей корицей и всеми троллейбусами — магия пришла. Не надо ни плыть по течению ни нырять ни даже стучать по скале посохом, извлекая из нее родник. Пора самому стать водой, проливаться ливнем, топить города и вскипать гейзером.".

Родные, с прокуренными обоями, облепленные картинками друзей стены, охладили было пыл Игоря, но он нашел в себе силы не упасть на диван, а направился к претерпевшей уже многие увечья той из них, что накануне выступила провозвестницей новоприобретенной силы. Глядя на закопченные кирпичи, Игорь тряхнул кистью, отчего россыпь крохотных алых капелек пронеслась в воздухе и оставила на кирпичах мелкие оспины, похожие на лунные кратеры.

Разноцветные молнии, веера и лучи дырявили стену. Игорь быстро понял, что их цвет форма и мощь, зависят от положения рук и тела, от скорости и вкладываемой в движения силы. Но в точности повторить эффект удавалось не часто, а предсказать заранее, что именно слетит с пальцев и вбуровится в стену не вышло ни разу.

По прошествии примерно часа, Игорь сел на пол в полнейшем изнеможении. Руки крутило, суставы болели, все тело ныло так, будто он нанялся в молотобойцы и честно отстоял у наковальни от зари до зари. Был у Игоря такой случайный опыт — ощущения соответствовали.

Сутулясь и приволакивая ноги, он доковылял до кухни, жадно напился прямо из-под крана, чего из брезгливости не делал несколько лет и, бессильно упал в кресло. Сон спеленал его сразу, но не крепкий и спокойный, как после нормальной тяжелой работы, а какой-то дерганый, не освежающий. Проспав недолго, буквально несколько минут, Игорь вытащил успевшее затечь тело из кресла и немного попрыгал, прогоняя колющую боль из онемевших ног. И снова пошел к своей стене.

Попробовал понять, что же это превращается в молнии и цветные брызги, где он это берет и как отдает. Пробовал задержать рвущиеся с пальцев искры, заставить их остановиться или направить не вперед, а вверх, придать им вращение. Не вышло. Не выходило ничего, кроме швыряния в стену разноцветных шаров и полотнищ, метания молний и рассеивания искр.

Пожалуй, только приход жены, вывел его из того грогги, в котором он атаковал кирпичи.

— Э-ээ! Супруг! Ты чего зеленый такой?

Рита подхватила шатающегося Игоря и волоком дотащила до кровати.

— Это ты, благоверная, правильно придумала. Я тут полежу часок. А ты чего-нибудь съедобного принеси, ага?

— Угу. Только есть будешь руками. А то тебя всего трясет так, что ты себе вилкой зубы выбьешь, а то и глаз выколешь. Да и руками опасно — палец откусишь, вон как зубы стучат. Ты чего с собой тут делал-то?