Медведи в икре - [104]
Я сказал им, что хотел бы забраться на большую гору следующим утром в поисках горных козлов. Немедленно одиннадцать лохматых голов покачали несомненное «нет». Это слишком опасная гора для жителя долины, объяснили они. И, кроме того, сказали они, указывая на мои домашние тапочки, у меня нет правильной обуви. Я залез в свой рюкзак и достал пару горных ботинок. Они тщательно обследовали их, передавая из рук в руки. В конце концов они согласились, что это подходящие для восхождения ботинки, но, конечно, не такие хорошие, как сандалии, которые носят они.
И все-таки, сказали они, кабулец вроде меня, без сомнения, не сможет подняться на гору. Гора очень крутая, и они не смогут нести меня, даже если я захочу, и, конечно, я недостаточно силен, чтобы идти самому. Я сказал им, что это мое дело и что я поднимался на многие высокие горы и хорошо натренирован. После тридцати минут споров охотники наконец согласились попробовать, но все равно они сомневались, что мне удастся достичь высокого плато, где пасутся козлы.
Я спросил их, кто у них старший охотник, кто организует партию, выбирает маршрут и все такое. Все одиннадцать переглянулись и вполголоса обменялись несколькими словами. Затем один из них повернулся ко мне и объяснил, что в их деревне все равны. У них нет боссов. Я ответил, что обожаю демократию их общинной жизни, но с ней затруднительно организовывать охоту. И после недолгого обмена мнениями я повернулся к тому из них, кто выглядел чуть более сильным, чем остальные, и сказал, что он будет начальником нашего похода, хочет он этого или нет. Вначале тот отказывался, но поскольку остальные вроде были склонны согласиться, после некоторых уговоров он принял на себя эту обязанность. Через десять минут все вопросы были решены. Одна группа из пятерых охотников, включая меня, будет подниматься по основной долине, а две другие по двое в каждой будут забираться вверх по прилегающим долинам и хребтам, чтобы гнать зверей на нас. Мы выходим рано, в три часа утра (а было уже девять вечера), и ждем зари на линии деревьев, за которой путь становился слишком крутым, чтобы идти в темноте.
Охотники встали, закинули ружья за плечи и опять вознесли молитву Аллаху, дабы экспедиция была безопасной и удачной. Когда они проходили через дверь, человек, которого я назначил главным, приостановил их:
— Помните, братья, — предупредил он их, — завтра у нас будет трудная работа. Поэтому держитесь подальше от гарема.
Они согласно зарычали и вышли.
Когда они ушли, я поставил свой будильник и забрался в спальный мешок, чтобы поспать часа четыре.
Когда будильник зазвонил, я влез в свои ботинки, приготовил кофе и сгрыз кусок местной пресной лепешки. Мой телохранитель, похрапывая, спал возле меня. Я потряс его за плечо и сказал, что пора идти. Он посмотрел на меня непонимающим взглядом:
— Мне? Идти в горы? Черт, нет! Я буду ждать вас здесь. Но, пожалуйста, будьте осторожны, потому что, если с вами что-нибудь случится, премьер-министр привяжет меня к стволу пушки и расстреляет.
Выполнив свой долг, он снова завернулся в одеяло и продолжил спать.
Пока я спускался вниз по лестнице, внизу во дворе собирались охотники, и уже через несколько минут мы потянулись по склону в сторону огромной черной массы горы, которая выглядела так, будто готова свалиться на нас прямо с усыпанного звездами неба. Было почти шесть часов, когда наша колонна остановилась у входа в скалистое ущелье, которое круто вело наверх к вершине над нами. Охотники засуетились на несколько минут, собирая хворост и высохшую ежевику. Скоро вспышки пламени озарили их тощие черные лица и их самих, сидевших скрестив ноги вокруг костра.
— Сколько времени до восхода? — спросил меня один из них, зная, что часы есть только у меня.
— Около десяти минут, — ответил я.
Пять минут текли медленно. Можно было услышать только треск хвороста и веток ежевики.
Мой сосед опять посмотрел на меня:
— Вы сказали десять минут, а уже прошло, наверное, тридцать. Ваши часы ходят?
Я сказал ему, что они идут хорошо и что прошло только пять минут. Но охотники мне не поверили и начали обмениваться странными взглядами. Сидя здесь на высоте в пятнадцать тысяч футов над миром, окруженный одинна дцат ью дикими горцами, я признаю, что стал испытывать некое непростое чувство. Но успокоил себя тем, что хотя бы мои часы их не притягивают.
И тут наконец поднялась заря, мы перекинули за спину свои ружья и вошли в ущелье. Небо на заре было чистым, и мне казалось, что день должен быть идеальным, но охотники потянули носами и покачали головами.
— Снег, — пробормотали они.
Два с лишним часа мы карабкались по огромным камням и скалам. Подъем был медленным, но мы не останавливались на отдых и поэтому продвигались довольно хорошо. Уже исчез из виду вход в ущелье, оставшийся далеко внизу, и пик высотой в 23 тысячи футов впереди уже стал заметно ближе. Между ним и нами находилось плоское плато. Когда мы стали осматривать его через свои полевые бинокли, то смогли заметить маленькое стадо горных козлов, медленно двигавшееся к соседнему ущелью. Затем внезапно раздался громкий раскат грома, и через мгновение упали толстые тяжелые комья снега. Вожак охотников повернулся ко мне:
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.