Медведи и я - [50]

Если исключить пристрастие моих годовиков к падали, они были самыми чистоплотными из всех диких зверей, каких я когда-либо знал. Первой их заботой было как можно чаще валяться по земле. Это помогало им избавляться от блох, клещей и вшей, которых они могли подхватить от наших соседей. А как следует повалявшись в пыли или в грязи, они шли купаться, и в воде погибали все оставшиеся паразиты. Кроме самых холодных дней осени, медведи непременно хоть раз в день купались в озере или в речке, а после купания уже не валялись по земле, а залезали на дерево и, растянувшись на ветке, сушили на ветру свою шкуру, которая благодаря этому всегда была чистой и пышной.

В западной части Британской Колумбии встречается белая форма черного медведя, называемая ; эти звери настолько чистоплотны, что каждый день специально занимаются чисткой своих белых от природы когтей!

Очень многие спрашивали меня, как мне удалось привить послушание этим рожденным на воле животным, в особенности на втором году жизни. Должен на это категорически заявить, что я никогда не задавался такой целью, я добивался не послушания, а добровольного сотрудничества, основанного на понимании моих требований. Мои медведи всегда вели себя как следует в помещении, потому что были приучены к этому с младых ногтей; однажды усвоив правила поведения, они уже никогда не пытались их нарушить, понимая, что я этого не потерплю. Характер и поведение медведей отличались надежностью и постоянством, потому что они с раннего детства знали, что я жду от них проявления этих врожденных свойств. Надежность и положительность в отношениях со мной и друг с другом вошли у них в привычку. Так уж случилось, что от Расти, рожденного на воле, дикого медведя, я узнал, что некоторые понятия передаются без помощи слов или символов.

Мои медведи всегда отличались храбростью. У них были свои фобии, случались приступы страха, доходившие до нелепых галлюцинаций, но я никогда не позволял себе над ними смеяться, с тех пор как узнал, что они на это обижаются. Когда сойки поняли, что могут обратить медведей в паническое бегство, пикируя на них целой стаей с воздуха и клюя толстые медвежьи ляжки, эти птицы пристрастились к своей жестокой забаве и не раз загоняли медведей своими нападениями в дом или чащу леса; тогда я перестал подкармливать соек. В молодости я много бродил по пустынным ; во время этих странствий я всегда брал с собой альпеншток на случай встреч со змеями. Я так привык к альпенштоку, что не отказался от этой привычки в . Не знаю уж почему, но мои медвежата возненавидели палку лютой ненавистью. Иногда они вдруг пугались во время прогулки, залезали на дерево и часами просиживали наверху, спасаясь от палки. Я пытался доказать им безобидность моего посоха, но они только кусали его и отмахивались лапами. Если я оставлял палку в углу хижины, вся троица старалась обходить ее подальше; одним словом, медвежата вели себя так, как ведут себя не однажды битые звери. Раньше у меня была собака; когда ей хотелось погулять, она сама приносила мне в зубах мою трость; медведи вели себя совершенно иначе. По какой-то неведомой причине они раз и навсегда невзлюбили палку.

Еще они не любили грома, но этот страх имел свое оправдание. Во второе лето нашей совместной жизни неподалеку от нашей хижины дважды на их глазах ударяла молния. С большой пихты на голову медведям посыпалась кора, сорванная разбушевавшейся стихией. Медведи не пострадали, но ужасно перетрусили и с ревом бросились в бегство, с тех пор они отсиживались во время грозы в доме, забившись куда-нибудь в темный угол. При вспышке молнии они взвизгивали, но в промежутках между раскатами грома наружу высовывались три любопытные мордочки, поглядеть, где сверкнет ли новая вспышка.

Когда мы с медведями грабили пчел (а это происходило всякий раз, как они обнаруживали пчелиное дупло), медведи на моих глазах пожирали пчел тысячами; признаться, я даже опасался, как бы в нашей округе после такого урона не перевелись все пчелы. Но в то же время, встретясь на лугу с одиночной пчелой, медведи вели себя точно кисейные барышни и пускались наутек. В детстве их никто не выучил ощетинивать шерсть и мазать медом самые уязвимые места — носы и кожу на ступнях, чтобы защитить их от пчелиных укусов. Им приходилось на собственном плачевном опыте постигать все премудрости лесных наук.

В начале октября приехал Ларч и привез мне припасы. Медведи сразу же узнали его, едва он ступил на сушу, и устроили ему горячую встречу по-медвежьи, основательно намяв бока своему любимцу. Со стороны могло показаться, что на человека напали свирепые хищники и он неминуемо будет растерзан.

Ларч заметно осунулся, и выражение лица у него было невеселое и суровое.

— Как поживает твое семейство, Ларч? — спросил я по дороге к хижине.

— У меня умерла мать. Поэтому я и возвратился из в . Отец тоже плох; похоже, что он не переживет зиму. требуют, чтобы мы с ним убирались подобру-поздорову, иначе они грозятся нас убить.