Медведь и соловей - [5]

— Пирожки готовы, Дуняшка? — сказала она, кивая на печь.

— Почти, — Дуня отодвинула ребенка, пока у той не загорелись волосы. — Если тихо посидишь на стуле, Васечка, и починишь свою блузку, получишь целый пирожок.

Вася, думая об угощении, смиренно пошла к стулу. На столе уже остывала груда пирожков, румяных снаружи, в частичках пепла. Уголок пирожка обсыпался, пока девочка смотрела. Внутри он был золотым, и поднялся завиток пара. Вася сглотнула. Казалось, утренняя каша была давным-давно.

Дуня предупреждающе посмотрела на нее. Вася сжала губы и принялась шить. Но дыра на блузке была большой, а ее голод не унимался, а терпением она не отличалась и при лучших обстоятельствах. Ее стежки становились все больше, как дыры в зубах старика. Наконец, Вася не утерпела. Она отложила блузку и приблизилась к тарелке с горячими угощениями на столе. Дуня стояла спиной к ней у печи.

Девочка подбиралась ближе, беззвучно, как котенок к кузнечикам. А потом бросилась. Три пирожка пропали в льняном рукаве. Дуня развернулась и заметила лицо девочки.

— Вася… — строго начала она, но Вася, испугавшись и смеясь одновременно, уже миновала порог и вышла к хмурому дню.

Время года менялось, и поля были полны обрезанных стеблей, припорошенных снегом. Вася, жуя медовый пирожок и обдумывая, где скрыться, пробежала по двору к домам крестьян и через калитку. Было холодно, но Вася не думала об этом. Она родилась в холоде.

Василиса Петровна была некрасивой девочкой: худой, как стебель камыша, с длинными пальцами рук и большими ногами. Ее глаза и рот были слишком большими для нее. Ольга звала ее лягушкой из-за этого. Но глаза девочки были цвета леса в летнюю бурю, а губы — сладкими. Она могла впечатлять, когда хотела, была такой умной, что ее семья потрясенно переглядывалась, когда она забывала о здравом смысле и следовала за еще одной чудной идеей.

Груда побеспокоенной земли выделялась на снегу на краю собранного ржаного поля. Так не было еще вчера. Вася отправилась исследовать. Она понюхала ветер, поняла, что ночью пойдет снег. Тучи напоминали влажную шерсть над деревьями.

Мальчик девяти лет, миниатюрный Петр Владимирович, стоял на дне большой ямы и копал замерзшую землю. Вася подошла к краю и заглянула.

— Что там, Лешка? — сказала она с набитым ртом.

Ее брат прислонился к лопате и, щурясь, посмотрел на нее.

— Ты как думаешь? — Алеше вполне нравилась Вася, готовая на разные шалости почти так же сильно, как младший брат, но он был почти на три года старше и указывал ей на место.

— Не знаю, — сказала Вася, жуя. — Пирожок? — она протянула половину последнего с долей сожаления. Этот был самым большим и наименее пепельным.

— Давай, — Алеша бросил лопату и протянул грязную руку. Но Вася отпрянула.

— Скажи, что ты делаешь, — сказала она. Алеша нахмурился, но Вася прищурилась и собралась откусить пирожок. Брат сдался.

— Это крепость, — сказал он. — Для времен, когда придут татары. Я смогу тут спрятаться и стрелять в них.

Вася никогда не видела татар, не знала, какого размера требуется крепость, чтобы защититься от одного такого. И все же она с сомнением посмотрела на яму.

— Не очень-то она большая.

Алеша закатил глаза.

— Потому я копаю, кролик, — сказал он. — Чтобы она стала больше. Так дашь пирожок?

Вася начала протягивать пирожок, но замешкалась.

— Я тоже хочу копать яму и стрелять в татар.

— Ты не можешь. У тебя нет лука или лопаты.

Вася нахмурилась. Алеша получил свой нож и лук на седьмые именины, но год мольбы так и не подарил ей оружие.

— Не важно, — сказала она. — Я могу копать палкой, а лук отец даст позже.

— Не даст, — но Алеша не возражал, когда Василиса отдала половину пирожка и пошла искать палку. Они работали пару минут в относительной тишине.

Но копать палкой скоро надоело, хоть она и подпрыгивала каждые пару минут, чтобы проверить, не идут ли злые татары. Вася уже подумывала уговорить Алешу уйти с ней лазать по деревьям, когда над ними возникла тень: их сестра Ольга, тяжело дыша и злясь, отошла от костра и увидела брата и сестру, отлынивающих от дел. Она посмотрела на них свысока.

— В грязи по брови. Что скажет Дуня? И отец, — Ольга бросилась и поймала неуклюжего Алешу за спину рубахи, дети завопили, как испуганные перепела.

Василиса была длинноногой, как для девочки, быстро двигалась, и за это ей всегда доставалось, ведь она не могла спокойно доесть последние крошки. Она не оглядывалась, а бросилась бежать как заяц по пустому полю, огибая стебли с воплями радости, пока ее не скрыл лес. Ольга тяжело дышала и держала Алешу за воротник.

— Почему ты не ловишь ее? — возмутился Алеша, Ольга тащила его домой. — Ей всего шесть.

— Потому что я не Кощей Бессмертный, — сказала сурово Ольга. — И у меня нет лошади, способной обогнать ветер.

Они прошли на кухню. Ольга устроила Алешу у печи.

— Васю я поймать не смогла, — сказала она Дуне. Старушка подняла глаза к небу. Васю было сложно поймать, когда она не хотела быть пойманной. Только Саша мог это сделать. Дуня обратила гнев на сжавшегося Алешу. Она раздела ребенка у печи, протерла тряпкой, что оказалась колючей, и переодела его в чистое.