Медсестра - [85]

— Мы были там, но Филипп сказал, что всем заправляет не он... — Вадим покраснел.

— Он, он! — перебил его Виктор. — Твой друг — сутенер, который получает с русских пленниц

немалые деньги, а потом на них, кстати, покупает тебе лекарства и водит тебя по ресторанам! Не Алин, а сам Филипп убил своего отца и сделал так, чтобы вина пала на Нежнову, а когда ее выпустили из тюрьмы, поскольку все улики рассыпались, он похитил ее, и сейчас она находится в том же борделе. Вот в какую пылкую дружбу вы вляпались, неистовый Виссарион Белинский, он же Вадим Баранов!

— Я чувствовал, что Филипп скользкий, не всегда правдивый, многое недоговаривает, но как-то не обращал внимания... — побледнев, начал оправдываться Вадим. — Да, я вляпался в жуткую дружбу, вы правы! Но вы пришли ко мне с каким-то предложением, я правильно вас понял?

— Да, у меня есть к вам конкретные предложения, — помедлив, проговорил Виктор.

С Себастьяном Пике они не виделись лет двадцать, и неожиданный звонок Виктора к нему, желание встретиться — все это произвело на судью столь сильное впечатление, что он сразу же согласился, пригласив его, как и рассчитывал Рене, к себе домой на ужин, ибо для судьи вечернее кафе не очень приличное место даже для встреч с друзьями. Сухонькая, небольшого роста, но любезная и улыбчивая Аньес, его верная жена, приготовила для них ужин в гостиной и оставила одних, чтобы не мешать мужчинам общаться.

— У тебя замечательная жена, я всю жизнь мечтал о такой, — улыбнулся Рене.

— Но так и не женился! — рассмеялся Себастьян.—Поверь, я тебе завидую.

— В чем это ты мне завидуешь? — удивился бывший разведчик.

— Ты что, считаешь, что у меня и глаз уже нет и все чувственные желания давно пропали?! Мы ведь с тобой одного возраста, а в душе законника бушуют такие же великие страсти, как у любого другого, и он, бедняга, сидя за судейским столом и глядя на мэтрессу в адвокатском кресле, точно так же вожделеет ее в сердце своем! Так что иной раз, подвозя ее до дома и слыша, как она нежным, журчащим голоском приглашает зайти на чашечку кофе, судейский крючок уже готов выкрикнуть «да», но в последний момент почему-то говорит «нет». — И Себастьян, точно в подтверждение своих слов, несколько раз грустно кивнул.

Себастьян, высокий, но сохраняющий хорошую внешнюю форму, несмотря на сверкающую лысину, с крупными чертами лица, чем-то похожий на знаменитого Мишеля Пикколли, обаятельный и остроумный, несомненно притягивал к себе женщин. У некоторых мужчин пик их чувственного расцвета не всегда совпадает с молодостью. В молодости, наоборот, они как бы сторонятся женщин, чувствуя, что не вызывают у тех бурных восторгов. Чересчур крупный нос или рот, отсутствие обаяния, шарма, косноязычие или чрезмерная худоба вычеркивают их из списка донжуанов, и они счастливы, если невзрачная Аньес выбирает их в супруги. Но к пятидесяти годам их фигура и лик обретают свое совершенство, они ловят на себе восхищенные взгляды, сердце бьется, как в молодости, а воображение полночи не дает заснуть. И ничего делать не надо, стоит лишь кивнуть, благосклонно улыбнуться — и юная красотка твоя, но у тебя высокое служебное положение, семья, репутация почтенного гражданина общества. Это сродни катастрофе, трагедии, и, если кто-то, потеряв голову, переступает черту, борзые писаки начинают травить его, как дикого кабана.

— Как говорил Оскар Уайльд: «Чтобы избежать искушения, надо поддаться ему», — не без иронии заметил Виктор. — Мне кажется, тебе пора уже сменить судейскую мантию на нечто более привлекательное! Не задумывался об этом?

— Задумывался. Но тогда уж точно от чашечки кофе не откажусь, а значит, брошусь с головой в греховный омут. Жена рано или поздно узнает, и эта новость нанесет ей жесточайший удар и... — Он задумался, вздохнул, отхлебнул глоток виски и грустно улыбнулся. — Моя Аньес хрупкая и очень болезненная, эта новость убьет ее. А мантия сдерживает мои порывы.

Себастьян деликатно не спрашивал о причине неожиданного визита Виктора к нему, надеясь, что тот сам заведет этот разговор, но гость болтал о всяких пустяках.

— Слышал о смерти Мишеля, — горестно вздохнул хозяин. — Ужасная новость. В этом замешана какая-то русская девчонка, соблазнившая его ради денег.

Хлопнула входная дверь, послышались голоса. Хозяин, заметив недоумение гостя, пояснил:

— Кажется, сын пришел! — и просиял радостной улыбкой. — Жан у меня врач по профессии, а сейчас занят одним важным исследованием, хочет защищать диссертацию и, представь себе, исследует яды! Говорит, есть такие, что без вкуса и запаха, но достаточно одной капли — и человека нет!

— Ее зовут Алин Нежнова...

— Кто? — не понял Себастьян.

— Она была женой Мишеля, он очень любил ее, — продолжил Рене. — И она его любила. Меня во всем этом удивляет лишь одно: мы вроде бы нормальная страна со старой, сложившейся демократией, а порой ведем себя как туземные князьки, строя столь серьезное расследование на одних предубеждениях, когда очевидно, что этой русской незачем было убивать мужа. А вот заинтересованность сына в смерти отца лежит на поверхности, но ее словно не замечают...