Медсестра - [52]

«Интересно, зачем заходил старик? — усмехнулся про себя хирург. — Что-то, видно, вызнал, что-то хотел сказать; но не сказал, не решился. А это «что-то», вероятно, касается Грабова: Да уж... Старик настырный, дотошный. Неравнодушный. Коли о чем печется, до тех пор не успокоится, пока до конца не доведет. Таким измором и деньги на операционную выбил, и аппаратуру заморскую завез. Заонежцы ему памятник должны поставить!»

Вспомнилась встреча с «чеченцем». Сегодня срок ультиматума истек. Завтра башку снимать будут. Ну да Бог не выдаст, свинья не съест. Он хоть и хорохорился, но легкий холодок нет-нет да и пробегал по спине.

Он уснул, уткнувшись в волосы Алены. Они пахли ромашковым , шампунем. А утром потянулось все как обычно: на завтрак омлет с ветчиной, поджаренные гренки, кофе с молоком и виноградный сок. Потом они вдвоем потащили Катьку к Аграфене Петровне.

С озера дул холодный северный ветер, резавший щеки, и дочь Станислав Сергеевич тащил на себе, укрыв ее еще и полой своей теплой куртки. Алена забежала в избу одна, но тотчас вернулась: мать вся в огне — видимо, простуда, всю ночь не спала. Дочь придется брать с собой, а теще выслать «скорую».

— Сама со «скорой» поедешь, сделаешь укол анальгина, температуру лучше сбить! — распорядился он — А с Катериной Римма посидит.

— Еще чего!

— Не переломится. А ты не ревнуй! Знаешь ведь, что, кроме тебя, никого не любил и любить уже не буду! Я ведь тоже однолюб.

Они пришли в больницу, Кузовлев распорядился отправить к будущей теще «скорую», с которой поехала Алена, а сам ушел в операционную и пробыл там до пяти. Потом выполз оттуда, еле волоча ноги, с землистым лицом, упал на кушетку, лег и закрыл глаза.

Алена подбежала к нему, присела рядом:

_ Что-то случилось?

— Ничего не мог сделать, опухоль такая, что смотреть было страшно. Сплошные метастазы, живого места на печени нет. Этот рак такая страшная вещь... Страшнее не бывает! Мы зашили, а он через час умер. От разрыва сердечной аорты. Ты представляешь?.. — Он вздохнул и снова закрыл глаза. — Когда я ощущаю свою беспомощность, мне становится плохо и хочется кричать!

— Ты же не Господь Бог!

Кто это тебе сказал?

-Что?

— Что я не Господь Бог?

— Ну как? Он оживлял мертвых...

— Я тоже. И не раз, кстати!

У него был нимб!

— У меня тоже. Только не виден.

— Ну хватит спорить на глупые темы! — рассердилась она. — Я не люблю!

— Это не глупые темы. И я не спорю. Просто стараюсь убедить тебя в одной истине. Что с матерью?

- Температура спала, но вид у нее жуткий, лицо отечное с желтоватым оттенком...

— С каким, ты сказала, оттенком? — Хирург вдруг поднялся, сел на кушетке, задумался.

— С желтоватым.

— Ты спрашивала, что у нее болит?

—- Так простыла же...

— У простуды совсем другой цвет лица. Это не простуда!

— Она все время за живот держалась.

— То-то и чую, что за живот! — подскочив, вдруг воскликнул он. — Вот дьявол! Это же отравление!

Он подскочил, схватил с вешалки куртку, выскочил во двор, но там, как назло, не было ни одной «скорой». Алену вызвали на перевязку.

— Иди на перевязку, а я возьму чемоданчик и побегу пешком! Почему я утром не зашёл?!

- Я тебе сама сказала, чтобы ты подождал во дворе, — напомнила Алена.

— Выслушай женщину— и сделай наоборот. Я побежал!

Он зашел к терапевту, взял необходимый набор лекарств и двинулся к будущей теще. Чтобы срезать путь, Станислав Сергеевич двинулся через низкую ложбину. К счастью, дожди прекратились, а по ночам уже крепко подмораживало, и тропинка затвердела. Он почти бежал, продолжая проклинать себя за то, что не зашел утром. Когда Алена сказала, что мать заболела, надо было зайти, проверить пульс и по визуальным признакам поставить предварительный диагноз. Торопясь, он смотрел под ноги, на кочки и выбоины, потому что сломать ногу на такой дорожке пара пустяков.

Кто-то шел ему навстречу, но Кузовлев не обратил на это внимания, потому что через ложбину ходили многие, однако, когда до встречи с незнакомцем оставалось несколько метров, хирург поднял голову и остолбенел. Перед ним в рыбацкой робе с капюшоном стоял Грабов. Но испуг длился всего несколько секунд. Вскоре он прошел, и Станислав Сергеевич даже усмехнулся:

— Вы что, следите за мной?

— Вроде того.

— Я рад за вас, вы делаете это неплохо.

Петр не ответил. Его потемневшее лицо почти ничего не выражало. Лишь потухшие черные глаза смотрели в одну точку, и во всем теле ощущалась странная скованность.

— Но я сегодня не намерен с вами долго разговаривать. Аграфена Петровна заболела, и мне надо идти к ней!

— Ты дурак... — обронил Грабов.

— Вот и хорошо! Но на эту тему поговорим в следующий раз!

Станислав Сергеевич сошел с дорожки, обогнул рыбака и двинулся дальше.

— Подожди! — раздался за спиной его хриплый голос.

Кузовлев обернулся.

— Ну что, что?! — возмущенно произнес хирург. — Я же сказал: меня ждет больная...

Он неожиданно осекся, увидев в руке Грабова охотничий нож с костяной ручкой.

— Я тебя предупреждал, доктор. — странным образом растягивая слова, проговорил он.

— И что?

— Меня за придурка, болтуна посчитал?