Медсестра из Райминстера - [11]

Танцевать с Дэвидом Коллендером оказалось нелегко, наша пара привлекала к себе всеобщее внимание, и где-то там, среди толпы, я ощущала непримиримо-враждебный взгляд сестры Пиннок. Наше молчание становилось тягостным.

Вдруг я заметила, что он пристально смотрит на кого-то поверх моего плеча.

Танец кончился. Он отвел меня обратно, извинился и подошел к роскошно одетой женщине с красивым бледным лицом. Они, казалось, хорошо знали друг друга. Властным движением она взяла его под руку.

Я была неприятно удивлена. Кто была эта женщина, которая так явно заявляла о своих правах на него? И каким образом это вписывалось в женоненавистническую теорию доктора Коллендера? Я взглянула на Пиннок. Ее лицо потемнело от злости и разочарования. Не было сомнений — она ревновала.

Но я думала о другом: возможно, Дэвид Коллендер и не любил женщин. Даже сейчас, когда он сидел с этой красавицей в буфете, выражение его лица было отнюдь не счастливым. Но несомненным было одно — женщины его любили! И теперь я точно знала, что и сама не составляю исключения.

Глава третья

— Сестра Kapp! — Старшая сестра-сиделка Шортер подозвала меня к маленькой резервной палате. — Эту пациентку принимали вы, не так ли?

— Да, сестра.

Я судорожно начала вспоминать, не упустила ли что-нибудь. Пациентка, в данный момент находившаяся без сознания, поступила к нам с травмой черепа и была помещена в отдельную полузатемненную палату со звукоизоляцией. Мне казалось, что я выполнила все инструкции.

— Вы забыли одну вещь. О, не пугайтесь так, сестра! Речь не идет о жизни или смерти… Как фамилия пациентки? Ее нет на табличке кровати.

— Прошу прощения! — воскликнула я, чувствуя большое облегчение. — Сейчас я исправлю свою оплошность. Ее имя миссис Эпплби.

Старшая сиделка, уже было снова устремившаяся своей быстрой походкой в другой конец коридора, внезапно остановилась.

— Вы сказали… Эпплби? — переспросила она, запинаясь.

— Да. Я запомнила, потому что еще подумала, какая у нее славная деревенская фамилия, — объяснила я. — И такая необычная.

Старшая сиделка кивнула. На ее лице появилось испуганное выражение.

— Очень… необычная, — сказала она.

Затем она вошла в свой кабинет и через незатворенную дверь мне было видно, как она открыла шкаф с историями болезней. В этом, конечно, не было ничего странного. Она была на ленче, когда привезли миссис Эпплби, и теперь хотела побольше узнать о ее состоянии.

Или здесь было нечто большее? Я терялась в догадках. Почему она выглядела такой испуганной, когда я упомянула это имя?

Двадцать минут спустя я наконец нашла время, чтобы заполнить именную карточку. В это время стали загораться индикаторы звонков пациентов, час их полуденного отдыха закончился. Затем пришли санитары из рентгеновского корпуса, чтобы отвезти на рентген миссис Джойс, «птичницу».

Ей всегда очень нравились эти переезды в инвалидной коляске по улице. Когда я укутывала ее одеялами, она сказала взволнованно:

— Там, в кустах около рентгеновского корпуса, гнездится пара дроздов. Для овсянок еще рановато…

— Как бы вам из-за этого не приехать поздновато на прием, — пошутила я, улыбнувшись.

Когда я, взяв карточку с именем миссис Эпплби, отправилась в резервную палату, я застала Пиннок, которая приглядывала за недавно прооперированной женщиной и тихо разговаривала со старшей сиделкой Шортер. Я вставила карточку в рамку и снова вышла, стараясь не шуметь. Старшая сиделка последовала за мной.

— Бедная женщина, — сказала она тихо. — Она упала со стремянки. Бывает же такое невезение…

— А вы знаете ее, сестра? — спросила я, несколько удивленная. Обычно сестра-сиделка не снисходила до таких простых житейских разговоров со мной.

— Конечно же нет! — возмутилась она. — Откуда?!

Ее отрицание было излишне бурным. Для Глен Шортер было очень необычно выказывать столько эмоций. Но я была слишком занята, чтобы ломать себе голову.

Ко времени, определенному для посещения родственников, миссис Эпплби все еще была без сознания. Доктор Маллен осмотрел ее и признал, что хирургическое вмешательство не обязательно. Прежде чем уйти с дежурства, старшая сестра Бретт распорядилась пропустить к ней ее мужа, но при этом запретила разговаривать с ней.

Утром меня не было на дежурстве, следовательно, мне нужно было отработать эти часы вечером. Вскоре явились посетители, и среди них мистер Эпплби, хорошо одетый мужчина лет сорока. Я показала ему дорогу в палату, а Пиннок, как всегда подчеркнуто официальная, менее чем через минуту вывела его обратно. Он остановился в коридоре с расстроенным видом.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила я его, проходя мимо.

— Нельзя ли мне переговорить со старшей сестрой?

Я сообщила сестре Шортер, кто желает ее видеть, и снова она явственно содрогнулась при упоминании этого имени.

— Мистер Эпплби, вы сказали? Я не могу сейчас с ним говорить. Скажите ему… — Она помедлила, стараясь побороть панику. — Скажите ему, что в состоянии его жены в ближайшие несколько часов не ожидается изменений. Он может прийти завтра утром.

— Хорошо, сестра, — ответила я, притворяясь, что ничего не заметила.

Выйдя в коридор, я повторила ее слова мистеру Эпплби, который неохотно кивнул.