Медсанбат - [29]

— Сколько же раз за войну вы будете жениться? На каждом привале?

— Глупости это, Аленка, глупости...

«Кто пустил такие слухи? — билось в его голове, — лов, наверное, спьяна сболтнул. А может, хозяйка похвалилась соседям своим постояльцем».

Аленка подняла на Павла повеселевшие глаза:

— Значит, девчата просто трепались?

— Да. У нас говорят: брехливый человек что уголь: хоть не спалит, то очернит.

— А я было поверила... — Она остановилась, прильнула к Павлу, обняла порывисто за шею. — Я никому тебя не отдам, слышишь? Один ты у меня... — Она отвернула лицо, но Павел заметил, как дрогнули ее полные губы.

Невдалеке послышалось поскрипывание снега.

— Пойдем за дворы, — прошептала Аленка.

Они шли по извилистой тропинке, которую, наверное, протоптали крестьяне, доставляя дрова из леса. За избой, где жил комбат, ординарец Ворошило долбил лопатой мерзлую землю.

— Что он делает?

— Щель роет, — ответил Павел. — На случай налета авиации.

«Надо дать команду и своим бойцам вырыть убежища, - подумал Шевченко. — А то как-то беспечно мы живем».

Лес стоял сказочно красивый. Ели, сосны в белом одеянии. А вот в прогалине и рябина. Стайка снегирей клевала желтые ягоды. Заметив приближающихся людей, они поднялись, полетели к огородам.

— Вспугнули, — отозвалась Аленка.

— Ничего, вернутся.

Идти становилось все труднее, ноги вязли в снегу, в валенки попадал колючий холодный снег. Аленка остановилась. На какой-то миг даже стало страшно. Испугалась леса, безлюдья. Ей показалось, будто там, за густыми сосенками, притаились немцы. Но вокруг было тихо.

— Пошли обратно, — предложила Аленка.

— Давай еще постоим. Не холодно?

— Тепло, ты же рядом! Павлуша, знаешь, я стала какой-то боязливой и рассеянной. Со мной такого раньше не случалось.

— Пройдет, Аленка!

Павел привлек ее к себе и стал целовать... Аленка прильнула к нему. Потом они долго стояли, обнявшись, счастливые, на какой-то миг забыв о войне...

С запада донеслась глухая канонада.

Аленка снова загрустила.

— Что с тобой? — забеспокоился Павел.

— Знаешь, Павлуша, мне в эту минуту подумалось, что у нас больше не будет такого вечера.

— Будет, Аленка, будет!

Они медленно возвращались в село, притихшие, задумчивые.

Красный диск солнца опускался за белое покрывало горизонта.

7

Через несколько дней Павел случайно встретился с Ольгой. Он даже хотел свернуть в какой-нибудь двор, но было уже поздно. Поздоровались.

— Что же вы от нас сбежали? Даже не простились.

«Да, нехорошо получилось», — подумал Павел и сказал:

— Обязательно зайду. Мы перебрались поближе к штабу.

— А я думала... — Она покраснела. — Скажите, не найдётся какой-нибудь работы в медсанбате? — потупившись, спросила Ольга, — Конечно, я не медик, но за ранеными ухаживать смогу.

Павел с удивлением уставился на нее.

— Ты оставляешь маму одну?

— Не только моя мама сейчас одна. Знаете, как не хочется в оккупации оказаться! У нас говорят, немцы весной снова на Москву пойдут... Как все-таки поступить в медсанбат? Я очень завидую вашим девчатам.

— Только через военкомат, Оля. Туда надо обратиться. Могут направить и не в наш батальон, а в какой-нибудь другой,

— Но я хочу к вам.

Замерзшая синичка села на окопный карниз и клюнула в стекло.

— Смотрите, еды просит... — сказала Ольга. — Так вы заходите к нам. Мама так переживает...

Подала руку и пошла дальше.

Уралов был в избе, когда зашел Шевченко.

— Что же вы автомобилистов обижаете? — с порога начал Павел. — Опять уплотняете.

— Как обижаю, Павлуша? Совсем нет. Комбат приказал в трех избах вас расположить, а я, по старой дружбе, четыре выкроил.

— У нас же техника.

— Знаю. Скученно, надо воду для машин греть и тому подобное, — Уралов погладил подбородок, — Ну, ладно. Скажи девчатам, пусть избу, где живет сержант Лебедь, освободят и перейдут к Снегиревой. Пока Горяинов в командировке. Интересно, с какими вестями он вернется? Хорошо, если мы в этих избах останемся, — продолжал Уралов, — а то могут еще потеснить. Я тебе по секрету скажу, что вот-вот сюда приедет новая часть. «Катюши на танках.

— «Катюши», говорят, на автомашинах смонтированы.

— А эти установлены на танках. Маневренность, наверное, выше. Замаскируются они, конечно, в лесочке, что подходит к селу. Потом подойдет саперный полк. Их представитель уже сюда наведывался.

Ну, спасибо и на том, что одна изба для взвода добавится.

В дом ввалился капитан Криничко с вещевым мешком за плечами.

— Примете? — улыбаясь, спросил он.

— Устраивайтесь, в тесноте, как говорят, да не в обиде, — ответил Уралов. — В общем, с новосельем! По этому случаю не мешало бы... А как думает комиссар?

— Комиссар не возражает, если интендант раскошелится.

— У интендантов нуль, все у медиков за пломбами.

— Ну, тогда я, пожалуй, побреюсь, — улыбнулся Криничко и стал снимать шинель.

— У вас уже две награды?! — удивился Шевченко, увидев на гимнастерке комиссара орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги». — Вы на финской были?

— Пришлось. Медаль за бои с белофиннами. А орден за Кременчуг.

— Так его же сдали! — бросил Шевченко.

— Смотря как сдавать, — возразил капитан. — Там одни ополченцы пять дней оборону держали. А когда они отступали, двадцать два бойца из войск НКВД больше суток обороняли мост, пока регулярные части не подошли. Кстати, по своей инициативе. Потом Кременчуг держался еще месяц. Собственно, об этом писала «Правда». Вот так-то.