Харун опустился на кровать, закрыл глаза и вдохнул аромат Амбер. Завораживающий и знойный, будто пески пустыни, мягкий и нежный, словно весенняя ночь. Это духи или ее собственный запах? Вдыхая этот аромат, наслаждаясь близостью – такой новой и вместе с тем такой знакомой, потому что он долго о ней мечтал, – Харун уснул.
Амбер не помнила, когда в последний раз она спала так крепко и спокойно. Наверное, в детстве. Она проснулась с ощущением тепла и уюта, защищенности и счастья.
Рядом с ней слышался какой-то звук – чье-то размеренное ровное дыхание, и она вдохнула запах, который не сразу смогла распознать. Где она?
Открыв глаза, Амбер увидела обнаженную мужскую грудь, густо поросшую черными волосками. Она вновь глубоко вздохнула и вновь ощутила запах – он был таким родным и близким, что ей показалось, будто она наконец вернулась домой.
Амбер не смела поднять глаза, но уже поняла: это Харун. Идеально сложенная глыба льда была теперь теплым живым мужчиной. Ее недотрога-муж наконец-то был совсем близко.
У них скопилось много проблем. Они совсем не знали друг друга, но сейчас Амбер это не волновало. Он здесь. И ее охватило давно знакомое желание.
Все началось в их брачную ночь, когда Харун пришел в ее спальню в свадебном наряде. Но он так и не снял его, даже когда она вышла из ванной раздетая, в одном полотенце. Взглянув на жену, он взял свои проклятые бумаги и поклонился, а затем с кривой улыбкой молча покинул ее. Амбер не спала после этого много недель, а после того, как он отверг ее год назад, она не спала триста сорок ночей. Иногда она готова была отдать все, лишь бы этот фарс закончился. Тогда она нашла бы мужчину, который действительно хотел бы ее. Но Харун не собирался отпускать жену.
Вспомнив о том, как он ее отвергал, Амбер почувствовала знакомую боль. Так почему же ей мучительно хочется прикоснуться к нему губами? Почему она отчаянно желает его, когда он относится к ней столь холодно? Похоже, она никогда не избавится от дурацкого влечения к мужу, который презирает ее. Желание прикоснуться к Харуну стало жгучим, как огонь. Сердце ее билось так сильно, что она боялась разбудить его. Что, если он снова ее оттолкнет?
«Сделай это. Поцелуй его хоть раз, – шептал внутренний голос, тихий и настойчивый. – Может быть, это развеет все твои сомнения. Может быть, все будет не так плохо, как ты думаешь».
Она на самом деле наклонилась к нему или это пригрезилось? Его полуоткрытые губы были совсем близко, так близко, что…
Глаза Харуна открылись, и он взглянул на нее.
Амбер перестала дышать. Она пыталась призвать на помощь свою гордость, которая всегда спасала ее при общении с мужем. Но было ли ответное желание, вспыхнувшее в его глазах, лишь плодом ее воспаленного воображения? Если бы она хорошо знала Харуна, нашла бы в себе смелость и спросила бы его.
Но все попытки Амбер сблизиться с ним приводили к очередному унижению.
Взгляд Харуна скользнул вниз, и в глазах его стало разгораться пламя. Вспыхнув, Амбер хотела прикрыть рукой свою грудь, проступавшую под прозрачным тонким пеньюаром, но оказалось, что руки у нее связаны. Взглянув на них, она увидела шелковые веревки – такие же мягкие, как пеньюар, едва прикрывавший ее наготу.
Амбер вновь уставилась на Харуна. Она разглядывала его с головы до ног. Он был почти голый… и он был сильно возбужден.
Заметив его легкую улыбку, она покраснела как маков цвет. Он понял, что она хочет его, и все же не сказал ни слова, не притронулся к ней. Он не хотел давать ей то, чего она жаждала: ребенка.
«Это красивая месть за мои глупые слова, Харун, – всегда оставлять меня одну? Когда же ты прекратишь мучить меня за прошлые ошибки?»
Амбер требовательно поинтересовалась:
– Кто меня так одел? Точнее, раздел? И где мы находимся?
Харун взглянул на нее. Она заметила, что в его глазах мелькнуло сожаление, но затем оно исчезло, и взгляд мужа снова стал непроницаемым. Амбер ненавидела этот взгляд.
– Боюсь, я не отвечу ни на один твой вопрос. Могу лишь сказать, что не я тебя раздел. – Харун поднял руки. Они тоже были связаны белыми шелковыми веревками.
В глубине души Амбер надеялась на то, что именно он ее раздел, и ненавидела себя за это. Жалкая, глупая девчонка, перестанешь ли ты когда-нибудь предаваться безнадежным мечтам? Ей суждено всегда оставаться одной. Неужели она до сих пор не усвоила урок, годами вбиваемый в ее сознание?
Чувствуя, что краснеет еще сильнее, Амбер ответила:
– Да, конечно, мне следовало знать, что после стольких лет ты вряд ли меня разденешь.
Харун оглядел Амбер, да так медленно, что ей показалось, будто он раздевает ее. Глубоким низким голосом, который вызвал в ее теле дрожь, он произнес:
– Напрасно ты так считаешь. – Харун снова окинул ее медленным взглядом, и она задрожала, как в лихорадке. – Но в данной ситуации я не смогу это сделать.
Последние его слова пробудили в ней множество вопросов.
– Что происходит, Харун? Кто… оставил нас здесь в таком виде?
– Я не притворяюсь, я действительно не знаю. – Он смело встретил ее взгляд. – Мы только что заплатили сто миллионов долларов за освобождение Алима. Как ты думаешь, сколько смогут заплатить Алим и твой отец за нас?
