Медовый месяц в Париже - [14]

Дженни могла вообразить дикарку, раздражительную и своенравную, с огромными темными кругами под глазами. Она могла представить и молодого Алекса, жаждущего протянуть к девочке руки и спасти ее от всех несчастий. Ведь именно таким Алекс был по натуре. Именно поэтому он стал адвокатом. Он ощущал потребность защищать людей.

Она изо всех сил старалась не слышать вопроса, который звенел в ее ушах. Вопрос, побуждающий ее размышлять над тем, почему Алекс не ощущал такой же потребности защищать свою вторую жену, почему заставил ее одну справляться со сложностями.

К счастью, Алекс отвлек Дженни, рассказывая дальше о жизни Бекки. Он не был высокого мнения о ее прежней семье, вне всякого сомнения. Из сказанного им следовало, что отец, мать и двое старших братьев Бекки были преступниками и сидели в тюрьме столько раз, что Бекки не могла сосчитать.

Дженни откинулась на спинку кресла и постаралась без эмоций выслушать речь Алекса. Она старалась не втягиваться в сюжет истории, о которой ей поведал Алекс, но при мысли о ребенке, которого заставляли воровать, ее сердце смягчилось.

— Ее отец уже отбывал наказание в тюрьме, когда ее мать заключили под стражу за подделку денежного чека, — сказал Алекс. — Бекки попала в дом моих родителей не сразу. У нее были старшие братья, которые могли стать опекунами, но они практически всегда отсутствовали дома. Первые несколько недель она пробовала выжить в одиночку, но в конце концов оказалась в доме моих родителей.

— Ужасно, — произнесла Дженни.

По меньшей мере, ее отец старался поступать правильно после того, как умерла ее мать. Не его вина в том, что он оказался не способен сразу же найти эмоциональный контакт с печальной маленькой девочкой. Он продолжал держать эмоции под контролем и не заводил глупых разговоров о чувствах. Его поколение считало, что эмоции — удел женщин.

Но у бедняжки Бекки не было никого. Она оставалась одна до тех пор, пока не появился Алекс и его семья. Внезапно Дженни возгордилась молодым человеком, которым когда-то был ее муж. Она гордилась тем, что он сумел заглянуть этой девочке в душу и не воспринял ее исключительно как нарушительницу спокойствия.

— Это не самое худшее, — мрачно сказал он. — Перед ее глазами был только один пример того, как следует жить. Пример родителей и братьев. К тому времени, когда она пришла к моим родителям, она принимала наркотики. В пятнадцать лет! — Он покачал головой. — О некоторых периодах своей жизни она никогда не рассказывала. Но, как только я получил диплом адвоката и стал работать по специальности, я все понял. Я встречал огромное число людей, вроде ее отца и братьев. Я слышал такие истории, от которых у тебя волосы бы встали дыбом…

Она задала еще один осторожный вопрос, побуждая его продолжать. Дженни радовалась тому, что он не заметил, как она перевела стрелки и устроила ему перекрестный допрос. Она подумала — не потому ли он позволяет ей задавать вопросы, что просто хочет выговориться?

Он начал рассказывать ей о том, как последующие несколько лет Бекки изо всех сил старалась наладить собственную жизнь. Благодаря любви и поддержке родителей Алекса она поборола пристрастие к наркотикам и снова начала ходить в школу. Ему было не обязательно говорить Дженни о том, почему он влюбился в Бекки; она поняла это по его взгляду. Несмотря на ужасное прошлое, Бекки оказалась смышленой и волевой девушкой. Было очевидно, что Алекс ею восхищался, и это восхищение вскоре переросло в любовь. И нисколько не удивительно, что он поспешил на помощь Бекки, когда узнал, что она ранена в автокатастрофе.

Дженни старалась не делать сравнений, но это оказалось невозможно. Чем дольше говорил Алекс, тем сильнее портилось ее настроение. Ведь вторая его жена обладала такими привилегиями, о которых девушка может только мечтать. И чего Дженни достигла? Как много силы воли она проявила? Немного. Ей пришлось дожить до тридцатилетнего возраста, прежде чем она осмелилась перестать жить за счет отца и начать собственную жизнь.

Неудивительно, что Дженни никто не уважает. Ее подростковый период растянулся до двадцати лет, и никто не ожидал от нее больших свершений. Она только и делала, что опустошала платиновую кредитную карту своего отца. И к тому моменту, когда Дженни стала доказывать свою состоятельность, ей пришлось узнать, что для завоевания людского уважения недостаточно нескольких престижных клиентов и собственного счета в банке. По мнению членов ее семьи — и, вероятно, по мнению большинства ее знакомых, — она была неисправима.

Дженни осушила бокал и наполнила его снова из бутылки, стоящей на журнальном столике. Вероятно, ей не следовало пить сейчас, ибо она уже достаточно заправилась в баре сегодня вечером, но для выслушивания подробного описания отношений Алекса и Бекки ей требовалась дополнительная стойкость и сила духа.

«Шампанское тебе не поможет», — прозвучал в ее голове тихий голосок.

Дженни не стало лучше даже после того, как Алекс сказал, что именно Бекки его бросила. Дженни понимала — он не остановится, пока не расскажет обо всем, но ей хотелось заткнуть уши. Она не желала знать о том, как сильно он переживал, когда Бекки оставила его, или как много лет ушло у него на то, чтобы прийти в себя после расставания с ней.