Другая женщина принялась выкрикивать суммы, но аукционист вмешался:
– Тише, дамы, тише. Как я сказал, это особый лот. Ник Костас предлагает прогулку по Манхэттену и ужин в своем любимом греческом ресторане женщине, которая дойдет до резервной цены.
– Что за цена? – спросил кто-то.
– Мы с Ником знакомы много лет. Мы соперники в бизнесе, но друзья по жизни. И он не назвал резервную стоимость. Сказал только, что даст знать, если сделка состоится.
Зал начал шуметь, аукционист снова призвал к тишине.
– Дело куда более странное, чем вы себе представляете. Ник сам заплатит ставку и выделит сумму на благотворительность по желанию победительницы.
– Так что, вообще никаких рисков? – спросила какая-то женщина.
– Вы рискуете только своим сердцем. Леди, стартовая цена – тысяча долларов.
Не успела Дарси осознать происходящее, как ставка возросла до десяти тысяч. Он продавал себя, но не той, кто предложит больше. Ник ждал ее – вот какова была резервная стоимость. Если она действительно его любит – он здесь и ждет ее.
Дарси положила свою табличку на кресло. Она была ей не нужна. Дарси придумала кое-что получше.
– Простите, – сказала она джентльмену, сидевшему слева от нее. Ей пришлось повторить это пять раз, прежде чем она выбралась к проходу и направилась к сцене. Ей было все равно, как на нее смотрят.
Ник увидел ее, когда она была на полпути. Он улыбнулся так, что ее сердце запрыгало, словно мячик.
– Думаю, резерв принят, – сказал он аукционисту.
Она поднялась по ступенькам и вышла на середину сцены. Огромная толпа затихла. Дарси же ее просто не замечала.
– Я начала немного беспокоиться, что ты не придешь, – призналась она, обнимая Ника.
Его руки легли на ее талию.
– Прости. Я хотел заявить о себе.
– Получилось. Я тоже хотела, потому и надела это платье.
– Поскорее бы снять его с тебя. Шесть месяцев – это слишком долго.
– Целая жизнь, – согласилась она. – Но я нашла себе занятие.
– Пишешь?
– И немало. И кстати, я переехала неделю назад. Буду работать в журнале.
Его улыбка была полна гордости за нее.
– Я знал, что ты сможешь.
– Да поцелуй его уже наконец! – закричала блондинка с платиновой картой.
Дарси засмеялась:
– Как ты относишься к публичному проявлению чувств?
В ответ он приник к ее губам.
– Я люблю тебя, Дарси Хейз, – прошептал он после поцелуя.
– Я тоже тебя люблю.
Бекки суетилась вокруг Дарси, расправляя складки ее атласного свадебного платья. Хотя церемония должна была пройти не по греческому православному обряду, к большому сожалению йайа, Дарси включила в нее некоторые традиционные греческие элементы.
Прошел без одного дня год с их встречи в афинском аэропорту – и Ник, опустившись перед ней на одно колено, сделал предложение. Через считаные минуты Дарси станет его женой.
Заиграла музыка. В проходе появились сестры Дарси, одетые в платья цвета Эгейского моря. Почетная подружка невесты, Бекки, шла последней. А затем на пороге показалась сама невеста и ее отец.
Теперь Дарси и Ника разделяла только дорожка из лепестков белых роз.
– Не спеши, – шепнул отец, когда они начали идти под звуки свадебного марша, – пусть чуточку подождет.
Это был бы хороший совет, но Дарси слишком не терпелось. Ей казалось, что она ждала этого всю жизнь, несмотря на то, что по современным стандартам ее роман с Ником был стремительным, словно торнадо.
У алтаря она улыбнулась Нику и взяла его за руку. Они произнесли клятвы. Обменялись кольцами. Зажгли общую свечу. Петрос, улыбаясь во весь рот, трижды возложил венцы на их головы.
– Можете поцеловать невесту, – произнес священник.
Глаза Ника сияли. На лице у него было написано то же счастье, которое ощущала и Дарси.
– Наконец-то, – прошептала она перед тем, как их губы встретились.
