Медовый месяц - [24]

— Нужно было позвать меня. Ведь это очень тяжело. Я сам отнесу его наверх. А вы, если хотите, захватите чайник.

Вернувшись в гостиную, он увидел только нижнюю часть туловища Пуффетта. Верхняя же скрылась в черном зеве трубы, посылая гулкие проклятия жадности мистера Ноукса и одобрительные междометия собственной проворности и сообразительности. Бантер удовлетворенно хмыкнул: всегда приятно посмотреть, как кто-то выполняет работу, намного более сложную и тяжелую, чем твоя.

Утренняя суета ярко проявляет разницу между полами. Женщине, если она не член общества Вселенской чистоты, нужно только принять душ, надеть утреннее платье и спуститься к завтраку. Мужчина же до сих пор не смог освободиться от рабства бесчисленных кнопок, пуговиц и шнурков. Но самое жестокое изобретение человечества, изматывающее своей постоянной необходимостью и, в конце концов, полной бесполезностью, — это бритва. Харриет уже застегивала последнюю пуговицу, а за стеной все еще слышались хлюпанье воды и тяжелые вздохи. Она сочувственно улыбнулась и пошла вниз, в то место, которое Питер скорее точно, чем деликатно назвал Лестницей страдальцев. Она спустилась в узкий коридор, где находились вышеупомянутые «все современные удобства». В конце коридора были дверь в бойлерную и вторая — на улицу.

Харриет вышла в сад. Он был великолепен. Вдали виднелись ухоженные ряды яблонь, ближе — ровные грядки с овощами, перед домом росли цветы. Она увидела маленький летний домик, увитый виноградом и окруженный экзотическими растениями в больших горшках. Перед домом росли чудесные белоснежные хризантемы и темно-пурпурные георгины. Шалфей протянул алые соцветия навстречу утреннему солнцу. Очевидно, мистер Ноукс знал толк в садоводстве, или у него был хороший садовник. Это пока было единственное достоинство мистера Ноукса, подумала Харриет. Она открыла дверь маленькой хозяйственной пристройки: вычищенный садовый инвентарь был сложен в образцовом порядке. Она нашла садовые ножницы и собрала огромный букет из виноградных листьев и темно-бронзовых хризантем. Она засмеялась, подумав, что ведет себя, как «примерная женушка», вьющая «уютное семейное гнездышко». Харриет с наслаждением вдохнула тонкий аромат хризантем и, подняв голову, неожиданно увидела Питера. Примостившись на подоконнике с «Таймс» на коленях и сигаретой во рту, он приводил в порядок свои ногти так задумчиво и неспешно, как будто он решил посвятить этому занятию всю оставшуюся жизнь. На соседнем подоконнике сидел большой рыжий кот, появившийся неизвестно откуда и так же неспешно облизывал переднюю лапку, а потом старательно тер смешное пятнистое ухо. Оба существа «чистили перышки», и каждый был полностью поглощен самим собой, не замечая другого. Потом существо разумное нетерпеливо хмыкнуло, бросило ножницы, посмотрело на улицу и воскликнуло, увидев Харриет: «Эй!» Второе вздрогнуло, вскочило, изогнувшись и распушив хвост, и моментально скрылось из виду.

— Цветы, — сказал Питер, у которого иногда появлялся волшебный дар читать чужие мысли, — достойное занятие для изящных дам.

— Ты так думаешь? — спросила Харриет. Она стояла на одной ноге, рассматривая целый пуд влажной садовой земли, которая прилипла к подошве ее туфли. — Знаешь, сад просто замечательный. Райский уголок.

— И нежные ступни едва касались травы, — ответил его сиятельство. — Скажи мне, розовоперстая Аврора, того человека на первом этаже медленно душат или режут?

— Мне и самой интересно, — ответила Харриет, услышав странные полузадушенные крики из гостиной. — Пойду узнаю.

— Тебе уже нужно уходить? Ты так украшаешь пейзаж. Я очень люблю пейзажи, но там обязательно Должны быть нарисованы человеческие фигуры… Боже мой! Какие ужасные крики. Такое впечатление, будто кого-то собрались замуровать. Такое впечатление, что кричат в соседней комнате. Или я впадаю в старческий маразм?

— Не обманывай. Ты выглядишь абсолютно спокойным и довольным жизнью.

— Так оно и есть. Но нельзя эгоистично жить только своим счастьем. Мне кажется, кому-то в доме нужна помощь.

Тот момент из передней двери вышел Бантер, прошествовал вокруг дома по узкой полоске травы, воздел глаза к небу, как будто искал там божественное откровение и грустно покачал головой, как брошенный дочерьми король Лир.

— Ну, как наши дела? — высунулась из окна миссис Руддл.

— Плохо, — ответил, возвращаясь, Бантер. — у нас ничего не получается.

— Похоже, — сказал Питер, — нас ждет знаменательное событие: внизу скоро кто-то кого-то родит. Роженица просто заходится в крике.

Харриет сошла с клумбы и маленькой садовой лопаткой счистила с подошвы грязь.

— Мне надоело украшать собой пейзаж, лучше я стану частью домашнего интерьера.

Питер соскочил с подоконника, снял пижаму и стряхнул рыжего кота со своего любимого старого блейзера.

— Все дело в саже, мистер Бантер, и в трубах на крыше, — объяснял Пуффетт, выбираясь на волю. Потом он начал осторожно вытаскивать щетки и веревки.

— Итак, — ответил Бантер с такой тонкой иронией в голосе, что Пуффетт ее, похоже, и не заметил, — наконец-то мы выяснили причину.

— Вот именно, — согласился Пуффетт, — все дело в этой проклятой саже. Ни один камин не будет работать, если там полпуда черной засохшей сажи, как в вашем. И не ждите.