Медовый месяц императора - [35]

Шестилетний период его жизни прошел в нужде и постоянных жалобах на нехватку денег и несвоевременное получение денежного довольствия из России.

Абсолютным вымыслом нужно считать фрагменты из биографии Ганнибала, где автор утверждает, что Петр I постоянно следил за ходом учебы своего ученика. "Император Петр Великий, - пишет автор биографии, - с удовольствием видел растущие успехи своего крестника в знаниях и науках; для усовершенствования соответственно обстоятельствам тогдашнего времени послал он его с значительной стипендией и особыми рекомендациями к тогдашнему регенту Франции герцогу Орлеанскому с горячей просьбой взять на себя наблюдение за ним..."

Никакой особой стипендии не было. Абрам получал сто сорок ефимков в год. Причем жалованье он, как и другие ученики, получал бумажными деньгами, которые из-за инфляции сильно упали в цене. Абрам голодал. Это невыносимое положение подтолкнуло его на вступление во французскую службу. В письме к кабинет-секретарю Макарову он оправдывает свой поступок тем, что в 1720 году создали школу молодых инженеров, в которую иностранцев не принимали, кроме тех, что служили во французской армии. Фактически Абрам стал наемником. Вот текст его письма к Макарову от 16/5 февраля 1722 года: "Прошу донести царскому величеству, что я был в службе здесь поручиком инженерским, в котором полку и служил полтора года учеником. Понеже сделали здесь школу новую для молодых инженеров в 1720 году, в которую школу не принимали иностранных, кроме тех, которые примут службу французскую; но я надеялся, что не будет противно его величеству, что я принял службу для лучшаго учения, и ежели его величество изволит повелеть мне пребыть сей год для учения, понеже мы сами сделали без мастеров город для учения, а також разных и для подкопов..."

Очень похоже на то, что требование прибыть в Россию прозвучало после получения известия, что Абрам Петров служит во французской армии.

Судя по всему, Абрам Петров решил стать невозвращенцем. Он всячески оттягивает отъезд. Макаров шлет письмо с требованием немедленно выехать морем в Россию. Абрам отговаривается тем, что плохо переносит морские поездки. "...Прошу вас, - пишет он, - государя моего, доложить его величеству, что я не морской человек: вы сами, государь мой, изволите видеть, как я был на море храбр, а ноне пуще отвык. Моя смерть будет, если не покажут надо мною милосердие божеское... Ежели императорское величество ничего не пожалует, чем бы мне доехать в Петербург сухим путем, то рад и готов пешком идти..."

Знает хитрый Абрам Петров, что Петр деньгами не бросается - прижимист предельно.

Занятно, что ровно сто лет спустя его правнук, Александр Сергеевич Пушкин, почти теми же словами, ссылаясь на смертельную болезнь - аневризм в сердце, - будет отговариваться от командировки для борьбы с саранчой в Херсонской губернии.

Еще год пробыл Абрам во Франции. Но петербургские хитрецы все же нашли способ вернуть строптивца. Не хочешь ехать сам морем, поедешь с посольством князя Долгорукова.

Весной 1723 года по требованию императора Абрам Петров покинул Францию и выехал в Россию вместе с посольством князя Долгорукова. Далее по тексту "Немецкой биографии": "Получив известие об его приближении, государь со своей супругой, императрицей Екатериной, поехал ему навстречу из Петербурга до Красного Села, на 27-ю версту, а затем назначил его на 28-м году капитан-лейтенантом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка; в последней каждый правящий монарх всегда сам является капитаном, и потому Ганнибал по своей должности имел ежедневный верный случай часто говорить со своим капитаном, без предварительного доклада".

Пушкин в романе "Арап Петра Великого" творчески обработал этот момент. Петр I не только выехал навстречу своему крестнику, но и ждал его в трактире "со вчерашнего дня".

Здесь практически все вымысел. Император получил известие не о приближении своего бывшего арапа, а о прибытии посольства и действительно выехал ему навстречу. Камер-юнкер Берхгольц писал об этом в своем обширном дневнике так: "25 мая. ...государь ездил навстречу двум господам, именно князю Долгорукову и графу Головкину, прибывшему из Берлина. Первый находился вне России 15, а последний 16 лет. Долгоруков был послом при датском и французском дворах... Они сидели с императором в коляске и были встречены им за несколько верст до города".

Бывшему фавориту не нашлось места рядом с императором, и это вполне объяснимо, если учесть, что никакой особенной близости ни в прошлом, ни теперь между ними быть не могло. Количество денщиков-фаворитов было настолько велико, что Петр и сам, вероятно, их не помнил. Вот краткий перечень их за 1721 год: "...почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однакож почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес. Теперь особенно в милости три или четыре: первый - племянник генерала Бутурлина, другой - Травеник, один из двух близнецов... Того из них, который не сумел подделаться под его вкус, он отдал царице. Третий фаворит и денщик - Татищев, из русской фамилии; четвертый и последний - Василий, очень незнатного происхождения и человек весьма невзрачный. Царь поместил его, как бедного мальчика, в хор своих певчих, потому что у него был, говорят, порядочный голос... он скоро взял его к себе и до того полюбил, что ни минуты не может быть без него. Оба последние самые большие фавориты, и хотя Татищева считают величайшим, потому что он почти всегда обедает с царем... однакож я думаю, что тот имеет перед ним большое преимущество: царь иногда раз сто берет его за голову и целует, также оставляет знатнейших министров и разговаривает с ним..."