Медный гамбит - [121]

За полями фермеры выкопали общую могилу, куда, с помощью Павека, они перенесли останки мертвых квиритов. Акашия сказала простые слова о мире и памяти. Каждый выживший квирит бросил горсточку земли в глубокую яму. Павек остался с мужчинами, чтобы закончить скорбное дело. Когда они вернулись в центр деревни, уже была готова процессия, чтобы перенести Телами в ее рощу, в последний раз.

Павек сильно подозревал, что нет необходимости в полудюжине людей, чтобы нести похоронные носилки, которые они сделали из ее кровати. Она была достаточно легкой, и он сам мог бы отнести ее один. Более того, хотя она и умирала, но была еще жива. Ее ум был остр, как никогда. Он был уверен, что она могла бы без всяких проблем призвать стража и он перенес бы ее в рощу в мгновение ока.

Он услышал смех, пока эта мысль все еще крутилась в его голове.

Им нужно сделать что-нибудь важное и полезное.

Его рука, державшая носилки, невольно дернулась. Павек взглянул ей в лицо. Ее глаза были закрыты, ничего на ее лице не шевелилось. Губы не шевелились, но он был уверен, что это Телами говорила с ним при помощи Пути.

Конечно это я, Просто-Павек. Ты уже принял решение?

— Какое решение? — сказал он вслух, его товарищи удивленно взглянули на него.

О своем будушем. Лев сделал тебе очень привлекательное предложение. Я знаю; однажды, много лет назад, я приняла его. Хаману не смог бы править тысячу лет, если бы все его фавориты были как Элабон Экриссар.

Слова Телами прижались к сознанию Павека; он не мог принять их.

Его жизнь подчинялась нескольким предположениям. То, что сказала Телами, на самом деле не угрожала этих предположениям. Где-то глубоко внутри себя он понимал, что Урик не выживет, если Король Хаману не будет так же мудр, как и жесток, и если все темплары, как один, будут развращенными хищниками. Но она проложила дорогу между этими предположениями, а он не был готов идти по ней.

Тогда ты остаешься в Квирайте.

Она по прежнему читала его мысли. Он изо всех сил потряс головой, чтобы избавиться от нее, и опять на него обрушились удивленные взгляды.

Человек заслужил право на личную жизнь!

Смех, а потом: Ты не уверен, не так ли? Урик — твой дом.

Его дом. Он вспомнил, что чувствовал, когда стоял рядом с Домом Экриссара и его руки были прижаты к оштукатуренным стенам дома. Каши, конечно: ее страдания, ее желания и еще больше, чем это — внезапно возникшая сила Урика, кипящая жизнью и страстью, как глаза Короля-Льва.

Сущность древнего города. Страж.

На миг удивился даже незримо слушавший его мысли соглядатай. Оказывается было что-то такое, чего Телами не знала.

Много, много чего я не знаю. Я не знаю, к примеру, что произошло с алхимиком-халфлингом. А ты?

Он тоже не знал. Хотя хорошо помнил лицо со шрамом и наполненные ненавистью глаза. В маленькой армии Экриссара были полуэльфы, но не было халфлингов, да и сам Экриссар был один, когда Хаману нашел его. Возможно Король-Лев поглотил и воспоминания Экриссара, когда проглотил его жизненную сущность. Возможно проблема уже решена с обычной королевской основательностью.

Не уверена. Лев не замечает травы, пока она не вырастает достаточно, чтобы колоть ему в глаза.

— Я должен вернуться обратно…

Еще больше удивленных взглядов и сознание, что деревья из рощи Телами уже совсем недалеко.

Это и есть твое решение?

Мое решение? Павек сам спросил себя. Готов ли он повернуться спиной к Квирайту? К Акашии, которая, прошлой ночью, не сказав ни слова, просила его остаться. К Руари-?

И кто будет охранять его, если ты будешь не здесь? Может быть Квирайт тоже твой дом?

— Я не знаю, — прошипел Павек, а его ноги уже шли по зеленой траве рощи Телами.

Он покачнулся и чуть не упал, когда процессия неожиданно остановилась. Склонив голову в сторону, он поглядел через головы перед собой и увидел тонкую, жилистую руку и буйную копну темных волос, преградившую им путь.

Звайн, подумал он со стыдом и раскаянием, и Телами повторила его мысль. Они абсолютно забыли о своем пленнике, плохо воспитанном, преданном и потерявшемся сироте, смерть родителей которого привела к таким последствиям. И особенно Акашия, которая была во главе колонны. Павек представил себе взгляды, которыми обменялись она со Звайном прежде, чем парень убежал. С опозданием он заметил, что рубашка Звайна превратилась в лохмотья.

Не очень-то приятно было быть здесь вчера.

Процессия пошла дальше — но без Павека.

Он даже не мог себе представить, на что роща была похожа вчера, когда Телами и Экриссар сражались ночными кошмарами под темным небом. Когда Телами с извинениями — или так показалось — предложила ему взглянуть на маленький кусочек этого ужаса, он повернулся спиной к погребальной процессии.

— Он же только мальчик! Ребенок. — Он пошел назад, к деревне, не обращая внимание на кусты, обвившиеся вокруг его ног. Потом резко обернулся. — Все стояли и смотрели. Что он мог сделать? Как он мог вырасти другим? Какую ошибку он сделал, что мы все так осудили его. Маски не взяли его. Оелус не взял его. Я бросил его. Так что Экриссар подобрал его, лгал ему, предал его и не один раз. Кто сделал ошибки? Мы даже не пришли сюда сказать ему, кто победил…