Медные колокола - [8]

Потом, по мнению старой колдуньи, пришел черед учиться попадать в цель, скача во весь опор на Тинкиной широкой спине, стрелять из тяжелого самострела, а также метать длинные серебряные ножи, лучшее средство для вразумления какой-нибудь голодной недружественно настроенной нежити. Я научилась.

Сегодня моим главным зрителем был Степан, уютно расположившийся на перилах крыльца. Он совершенно оправился после вчерашнего стресса, однако очень себя берег и болтать не прекратил. Недополучив, по его мнению, накануне сочувствия публики, кот дулся, и поэтому, скорее, не говорил, а ворчал.

— Ты, Славка, что-то плохо стала стрелять. Неправильно, — зудел Степка, зорко подмечая каждую стрелу, хоть капельку отклонившуюся от жирной красной серединки мишени. — Локоть у тебя не под тем углом, и за тетиву больно цепляешься!

— Степа, не мешай, — сквозь зубы процедила я, готовясь выпустить стрелу.

— Ты зря меня не слушаешь, ты меня лучше послушай, — упорно бубнил кот. — Что лук — тьфу! Ерунда. Ты оборонные заклинания тренируй, хоть какая-то польза будет!

Оборонные заклинания и впрямь стали у меня последнее время получаться. Слабенькие, конечно, настоящего квалифицированного мага или серьезную нежить они не удержат. Ну да таковых в наших местах на моей памяти и не случалось! При бабушке дураков не находилось — старая колдунья держала свой лес в строгости. А теперь леший об этом беспокоится, жалея меня, бестолковую. Если кто с дурными намерениями или пищевой неразборчивостью или наоборот, излишне разборчивый к нам сунется — от них же и погибнет: ни в жизнь до нас не доберется, закрутит-запутает его лесной хозяин.

А вот незнакомого голодного зверя или недоброго человека я отогнать смогу, да ещё и благословлю на дорожку, и лешего беспокоить ни к чему. На это моего умения как раз хватает, проверяла на развеселых парнях из соседних деревенек Березовки и Мутные Броды. Пару-тройку раз местные гуляки недвусмысленно пытались наладить со мной более тесное, так сказать, знакомство. А что? Ноги-руки у девки имеются, коса на месте, по лесу в одиночку расхаживает. Да и жениться не потребует — где ж это видано, чтобы ведьма кто ж ещё может жить в одиноком домике посреди дремучего леса?! замуж выходила? А что тоща да не фигуриста — так ее ж не варить!

В первый раз я здорово испугалась двоих крепких парней, без обиняков изложивших мне свои непосредственные планы. Наверное, от страха заклинание сработало слишком сильно — непрошенных ухажеров буквально отшвырнуло до лесной опушки. А уж до деревни они и сами быстро добежали. Кроме того, в качестве побочного эффекта убило пролетавшую мимо галку, а любители одиноких девиц обзавелись густой растительностью на кистях рук и на загривке. Один из них даже потом, исстрадавшись, приходил к моей избушке, просил свести шерсть. Я мстительно велела явиться через годик-другой, когда урок окончательно усвоится.

Потом я долго и старательно тренировалась на добровольцах из числа чад и домочадцев, а также на подручных неживых предметах, с готовностью швыряемых в меня теми же добровольцами, уставшими лечить ушибы; заклинания стали выходить поаккуратнее. Однако, зная себя, особой надежды я на свои оборонные магические возможности не питала. А значит, что из этого следует? Правильно: целиться надо лучше! Ну и, ясное дело, травки да зелья кой-какие тоже помогут.

— Славка-аа, — продолжал канючить вредный кошак, — ну брось стрелялку, колдани разок, ну что тебе, жалко? Очень посмотреть хочется!

Тоже мне, скомороха себе нашел!

— Так, — я старательно нахмурилась, постаравшись сделать физиономию пострашнее, — если кое-кто сейчас же не замолчит, то я перехожу к стрельбе по движущимся мишеням! Угадай, каким?

— Не попадешь, промажешь, — быстро проговорил Степка, тем не менее проворно ныряя за угол избы. Наверное, решил не проверять мою меткость на практике.

Солнце уже поднялось довольно высоко, и я принялась собираться. В лесу было ещё холодно, почти везде между деревьями и даже на тропинках лежал снег, а в оврагах и под вывороченными корневищами деревьев — так и вообще уверенно делал вид, что ему всё нипочём, никакая весна не страшна, и он, снег, жить тут будет вечно! Я натянула высокие прочные сапоги оленьей кожи, сдернула с крючка вытертую, но, тем не менее, теплую куртку и, проходя мимо висящего у двери на стене зеркала, попробовала поймать свое отражение — наш дед-лесовик очень уважал во всем порядок, стоило бы, пожалуй, причесаться.

Однако сегодня старое мутноватое зерцало было как всегда не в духе. Вместо привычного слегка приподнятого носа с плохо поддающимися истреблению веснушками, подбородка с ямочкой, рыжеватой немного вьющейся челки и серо-синих глаз оно продемонстрировало мне копну мелких светлых кудряшек, глупые бараньи глаза навыкате и рот до ушей.

Зеркало было с норовом. При бабушке оно, преисполненное самоуважения, служило средством связи с хозяйкиными магическими знакомцами, а также, немного поломавшись для приличия, могло довольно сносно показать и рассказать, что в мире делается. Мне же такая волшба была не по чину да не по зубам, так что редкий артефакт стал использоваться исключительно по своему прямому бытовому назначению. Не желающее смириться с подобным унижением зеркало старалось платить мне той же монетой. Сегодня отражение было еще ничего, чаще гладкая серебристая поверхность «отражала» какие-нибудь рога поразвесистее, зеленую чешуйчатую шкуру и лошадиные зубы.