Медные колокола - [32]

Отправить, что ли, Горыныча на поиски выхода из этого тупика?

Тем временем, наверху опять призывно заржала Тинка. Дожевавший овес жеребец коротко заржал в ответ и вновь попытался подняться на трясущиеся от слабости ноги. А что, если его немного подтолкнуть?!

Заклинание перемещения предметов на небольшие расстояния я прекрасно помнила. Правда, с его помощью мне ни разу не удалось передвинуть с места на место хотя бы крынку. Но в свете моих последних достижений попытаться-то можно?

Четко произнеся заклинание, я, вспоминая, как это делала бабушка, переплела пальцы и изобразила обеими руками движение, как если бы я и впрямь поднимала конягу, подхватив его под живот.

Ура! Получилось! Я не только сумела помочь жеребцу подняться, но и некоторое время подержала его, давая заново освоиться с вертикальным положением.

Когда я почувствовала, что в моей помощи уже нет нужды, и конь обратно не хлопнется, я убрала руки, стряхивая с пальцев избыточное напряжение. Понятненько, значит, результата можно было добиться меньшими силами. Учтем.

И кстати, зачем гонять Горыныча и губить ивняк — деревья ведь тоже живые? Ну-ка, ну-ка, а помню ли я формулу телекинеза?

Оказывается, помнила. И полетное заклинание тоже, поэтому через несколько мгновений мы вместе с конем уже стояли рядом с изумленной Тинкой и довольным Ванятой.

— А говорила, что колдовать не умеешь, — попенял мне мальчуган, впрочем, вполне беззлобно. А Степка, вскарабкавшийся наверх самостоятельно, выразил общее мнение компании: «Ну, Славка, ты даешь!»

Махнув рукой оставленной на дне балки торбе с остатками овса и пустому ведру и они резво плюхнулись к нашим ногам! я кинула их на Тинкину спину, а сама решила заняться нашей находкой. Жеребец неподвижно стоял на широко расставленных ногах, понуро наклонив голову и наполовину прикрыв глаза. Вид у него был неважный. На транспортировку по воздуху он не обратил никакого внимания.

На неширокой полянке мы развели костер, и я заварила в котелке нужные травки, не забыв пошептать над ними и добавить по щепотке левзеи и бедренца. Прекрасное, кстати, укрепляющее средство, сама не раз наблюдала, как в таком вот сочетании эти растения творят чудеса!

Ванька расседлал коня, сгонял за водой и насколько возможно вычистил грязную свалявшуюся шкуру жеребца. Конь довольно покряхтывал, подставляя мальчику худые бока с начинающими проступать ребрами. Тинка поглядывала на него с сочувствием, а на валяющуюся на земле сбрую — неодобрительно, особенно на удила. Она сама отродясь ни с чем подобным не сталкивалась: даже простой недоуздок надевался умной кобыле скорее по традиции.

Тем временем, мои травки настоялись, я долила в котелок холодной воды, отпила сама, заставила всех своих спутников сделать по глотку — я же говорю, отличное общеукрепляющее средство! В оставшийся отвар я плеснула из склянки целебной настойки и, бормоча ещё одно заклинание, дала выпить коню, которого заботливый Ванятка укрыл как попоной своим лохматым одеялом. Тот сперва пофыркал, а затем принялся шумно хлебать. Опустошив посудину, толкнул меня головой и попытался залезть мордой в торбу с овсом, притороченную к Тинкиному боку. Я облегченно рассмеялась.

— Ах ты, хитрюга! Быстро ты сообразил, где можно разжиться поесть. Не спеши, болеть потом будешь. Вот, доешь это и пока хватит.

Конь явно был со мною не согласен. Он настойчиво пихал меня носом и кокетливо посматривал из-под длинных девичьих ресниц.

— Ну всё, буду тебя звать Хитрецом, заслужил, — сообщила я, почесывая жеребца между глаз, а потом спохватилась: — Тин, а ты можешь у него спросить, как его зовут и что с ним приключилось?

Тинка укоризненно посмотрела на меня.

— Славочка, ну ты что? Мы же не обмениваемся информацией, как люди. Я могу дать ему понять, что я чувствую, а также узнать, что ощущает он. Но свое имя ему сообщить никак не удастся.

— А, может, назовем его Счастливчиком? — предложил Ванька. — Вон, как ему повезло: и волки не съели, и нежить не набежала, и Стёпа его услыхал кот самодовольно раздулся: наконец-то он дождался хоть какого-то признания своих заслуг, и ты придумала, как вам из этой балки выбраться!

— Ой, только не Счастливчиком! — хором захохотали мы. В ответ на Ванькин недоумевающий взгляд, я пояснила сквозь смех:

— Ты знаешь, в Сосновке у бабки Мокишны жила такая ме-е-елкая собачонка. Очень Мокишна того песика любила, и страшно переживала, когда с тем что-нибудь приключалось. А с ним приключалось, и постоянно. То он лапу сломает, то в лошадиную поилку свалится и едва не утонет, тот ему ухо порвут, то хвост калиткой прищемят, то соседский кот левый глаз выцарапает. Сколько раз Мокишна его к нам на лечение приносила — это не поддается простому подсчету! Так вот, ты не поверишь! Звали эту ошибку природы Счастливчик!

Теперь мы хохотали впятером.

И снова нам ложилась по ноги, копыта и лапы лесная дорога. Ведя Хитреца в поводу, я соображала, как организовать ночлег. Конечно, измученному и промерзшему коню, да и всем нам, не помешало бы переночевать в тепле. Однако солнце уже свалилось за верхушки деревьев, и было понятно, что до человеческого жилья нам засветло не дойти. И, значит, через версту-другую нам надо найти место для привала. Ну и ладно. Елок здесь много, наломаем лапника, сделаем шалаш. Валежника для костра тоже хватит.