Медленный солнечный ветер - [39]

Дарко тащил Димитрию куда-то на окраину города — там народу было гораздо меньше во многом оттого, что это было далеко от вокзала. Тут и дома казались более нетронутыми, и в ушах от звона и гогота не закладывало. А в остальном все то же — покинутый город.

— Разве нам не на вокзал? — удивилась Димитрия. Она заговорила впервые за то время, как они покинули грузовик Зорко.

— Да, — Дарко кивнул, — но позже. Нам не к чему торопиться.

Да, действительно, едко подумала Димитрия, эта живая очередь конечно же пропустит нас на поезд перед самым отъездом.

На пути им уже не встречалось ни одного беженца, но Дарко все равно инстинктивно продолжал сжимать запястье Димитрии, ведя ее за собой, точно неразумного щенка, который не знает дороги домой.

Димитрия окончательно перестала понимать логику этого странного мужчины — она просто доверилась его безумным идеям. По крайней мере, они пока что еще ни разу не подводили.

Вскоре они оказались перед невысоким частным домиком, который однозначно когда-то имел богатых хозяев. К искреннему удивлению Димитрии дверь оказалась закрыта, хотя беженцы обычно после нашествия отправлялись первым делом именно в такие дома. Еще больше Димитрия удивилась, когда Дарко с невозмутимым видом вытащил из заднего кармана ключ и как ни в чем не бывало принялся открывать им замок.

В таком красивом и шикарном доме Димитрия еще никогда не была. Конечно, его потрепало время и явное присутствие посторонних, которые постарались на славу, чтобы вынести из него все, что можно было вынести. Осталась лишь массивная дубовая мебель: шкафы, серванты, тумбы и прочий уже никому не нужный гарнитур. Создавалось впечатление, будто хозяева дома просто переезжали — поэтому в помещениях было так пусто и пыльно.

Сначала Димитрия подумала, что это был дом, в котором до войны жил Дарко. Он ведь говорил, что жил раньше в Белграде, так? Но затем девушка вспомнила, что солдат что-то говорил о том, что им не хватало денег, — вряд ли люди, которым не хватает денег, будут жить в таких поистине королевских хоромах. Хоть дом был и небольшой — всего один этаж — но в нем ясно чувствовалась еще не выветрившаяся атмосфера богатства и благородства.

Увидев удивление на лице у своей спутницы, Дарко улыбнулся одними уголками губ.

— Моя мать работала на хозяев этого дома, и мы жили с ней здесь — в комнатке прямо за кухней. С отцом они развелись, когда мне не было еще и восьми, но до конца своих дней они пытались сами слепить мою жизнь. Так что теперь это вроде как мой дом, хотя на деле это ничего не меняет.

Так вот почему он так любил церковь, внезапно поняла Димитрия. Он хотел почувствовать себя богатым не только материально, живя в таком роскошном доме, но и духовно.

Дарко не стал говорить девушке о том, что в реальности у него была еще одна квартира почти в самом центре города, которую он купил сразу после своего большого путешествия в качестве журналиста, не боящегося соваться в пасть к дракону. Но об этой квартире он не хотел даже вспоминать — не то что кому-то о ней говорить. Если бы все сложилось по-другому, если бы удалось избежать вторжения, возможно, та квартира стала бы для него домом — приютом — для него, для Эвы и… Нет. Никаких "если". История его жизни не имела сослагательного наклонения.

Димитрия в задумчивости бродила между пыльной мебелью и бездумно касалась деревянных поверхностей кончиками пальцев. Отцовские сапоги смачно хрустели по битому фарфору.

Воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась изучением дома, Дарко поспешил к стене, у которой стоял огромный диван в расписном чехле. Он аккуратно просунул указательный и средний палец за плинтуса и тут же нащупал искомое. До этого он немного сомневался — вдруг, беженцам удастся обнаружить тайник, но, по-видимому, те, кто был здесь, оказались не столь щепетильны и пристальны ко всяким мелочам. Например, к оттопыренным плинтусам за расписным диваном.

Дарко быстро засунул находку в нагрудный карман (в тот самый карман, куда Димитрия поместила подаренные Зорко сигареты, — вот какие у них двоих были разные приоритеты, усмехнулся про себя Дарко) и поспешно вернулся к Димитрии, которая в это время все еще разглядывала лепнину на потолке и свое отражение в битых стеклах буфета. Дарко не стал отвлекать ее от этого занятия — он просто наблюдал со стороны, как искажалось ее хорошенькое личико при взгляде на саму себя в отражении. Ей явно не нравилось то, что она там видела.

Комплекс неполноценности, заключил Дарко.

И действительно, в школе, несмотря на то, что у Димитрии был непререкаемый авторитет задиры, девушка пыталась показать себя из-за того, что ей просто не хватало нового подтверждения уверенности в себе, славы. Она думала, что может постоять за себя, и все время это доказывала — себе, окружающим.

Прошло время, а хлипкие девчонки, над которыми она измывалась на переменах, куда-то исчезли, и вместо них она осталась наедине с самой собой. Лицом к лицу с тем, что она все эти годы так в себе ненавидела.

Вот Весна была совсем другое дело. Она была правильная: не врала, не дралась, не грубила. И Димитрия боялась в ней это испортить — не хотела, чтобы сестра стала такой же, как она.