Медленные челюсти демократии - [30]

Либерал — преданный союзник Империи: от народного хаоса он тоже ждет беды. Российский либерал с тревогой вглядывается в окраины Родины; а есть ведь еще окраины мира — афганцы, колумбийцы, да мало ли тревожных мест. Все ли охвачены работой на производстве кокаина? Как бы не сорвался в бездну хаоса мировой порядок.

10. Демократия и рабство

Демократия задумана как строй, гарантирующий права рядового гражданина, интересы маленького человека. Так прописано в конституциях, и так трактует понятие «демократии» любой избиратель. Независимость от масштабных планов тарана и принято именовать гражданской свободой. Вопрос в том, гарантирует ли рядовой маленький человек права другого рядового человека, вполне ли он следует кантовскому императиву. Именно для соблюдения внутренних гарантий учреждаются законы, законы ставятся над гражданским обществом. Разумеется, эти законы действуют только внутри данного гражданского общества, применять их по отношению к иным обществам (допустим, деспотическим) неразумно. Хотя в деспотических обществах тоже существует рядовой маленький человек, но по отношению к нему демократия просто не в состоянии применить свои благородные принципы. В этом несовпадении общественных развитий много привлекательного.

Например, как родовую черту демократии можно обозначить обязательное присутствие в демократическом обществе определенного процента бесправных людей. Эти люди ходят по тем же улицам, дышат тем же воздухом, они, как их свободные соседи, наделены чувствами и душой, но их жизнь протекает иначе. Их можно даже не считать полноценными членами свободного общества — однако их услугами общество пользуется. Их наличие дает возможность остальным гражданам в полной мере вкушать прелести свобод.

Так, в древней Греции демократия пользовалась услугами рабов. Свободнорожденные шли на форум, а рожденные в рабстве на форум не приглашались. Умеренный аболиционизм Афин и состояние илотов в Спарте не различаются принципиально. Иначе говоря, гражданские свободы распространялись не на все общество, а на лучшую его часть. Вероятно, следует говорить, что демократический полис жил сам по себе, а рабы — сами по себе, эти понятия смешивать не пристало. Однако рабы и свободные жили в буквальном смысле бок о бок, в стенах одного города, и рассматривать их существование изолированно — затруднительно. Сорок тысяч афинских рабов против двадцати тысяч свободных граждан — цифра более чем убедительная, если говорить о развитии свободной личности в демократическом государстве. Английская демократия, принятая во многих странах как образец для подражания, существовала в условиях жесточайшей колониальной политики, и как так получилось, что империя колонизаторов рассматривалась как гарант свобод для граждан, — это отдельный вопрос. Философ Бэкон, человек весьма свободолюбивый, недрогнувшим пером выписывал рецепт составления снадобья, для которого надо было взять плесень и гной из мертвого тела — рекомендовалось искать трупы в Ирландии, благо они там на каждом шагу. Иными словами, условием демократических свобод одних — практически всегда было бесчеловечное угнетение других.

Сходным образом права, коими была наделена в социалистической демократии партийная номенклатура, не распространялись на рядовых колхозников, пенсионеров, рабочих. Формально считалось, что колхозники обладают сходными правами с классом чиновников, на деле они являлись крепостными, приписанными к своей земле, практически лишенными возможности изменить судьбу. Прописка, паспортная система, закон об обязательном труде делал невозможным для подавляющего большинства населения предпринять что-либо, что не входило в планы начальства. Фактически большая часть населения была внутренней колонией — и колонизация была необходима для демократического правления.

Точно так же в странах буржуазной демократии проживает огромное количество людей, являющихся по тем или иным причинам — неполноценными гражданами. В капиталистическом обществе регулирующим механизмом выступает не закон об обязательном труде, но напротив — наличие безработицы. Однако в социальном отношении оба эти фактора играют одну и ту же роль, а именно: удерживают лишенное прав население в состоянии, удобном свободным гражданам того же общества. Наемные рабочие-эмигранты, лишенные вида на жительство, исполняющие грязную работу, а также обитатели стран третьего мира, что работают в своей стране на предприятиях, принадлежащих развитым странам и под надзором наместника производят продукцию, необходимую демократическому обществу, — но гражданами этого общества не являются. Наличие огромных масс этих людей (как внутри демократических стран, так и вовне) делает возможным безоблачное существование развитого демократического общества.

Конечно, можно утверждать, что целью развития цивилизации является такое состояние, когда демократия утвердится буквально везде, граждане повсеместно уравняются в правах, и разницы между развитым капиталистическим государством и африканской страной вовсе не станет. Можно говорить о том, что наступят такие времена, когда демократический строй не будет нуждаться в рабах для поддержания жизни свободных. Собственно, мы все время слышим такие разговоры (сходным образом коммунистические бонзы обещали некий коммунизм будущего — без номенклатуры, казармы и подавления прав). Но поскольку так никогда еще не было, утверждение по поводу светлого будущего демократии относится к разряду непроверенных гипотез. Гражданское правовое общество жизнеспособно в присутствии неправового общества, которое используется как ресурс.