Медитация на Прабхупаду 3 - [6]

Он спал на своей кровати под москитной сеткой, а я

— на веранде. Я ложился вскоре после того, как он засыпал, и слушал, как над моей москитной сеткой жужжат комары. Иногда я просыпался в час ночи, когда Прабхупада вставал и начинал переводить. В мои обязанности не входило вставать в это время, поэтому я снова погружался в сон под звуки переключаемых кнопок диктофона. В три часа я вставал и сонный выходил из комнаты. Прабхупада продолжал диктовать, сидя под большой москитной «палаткой» за своим столом. Чтобы не отвлекать его, я кланялся молча, выходил на улицу и совершал омовение в кабинке неподалеку, обливаясь из кружки. Затем я возвращался, стараясь не беспокоить Прабхупаду, который продолжал переводить.

Закончив диктовать, Прабхупада начинал повторять Харе Кришна. Я сворачивал свою и его москитные сетки и застилал его постель. Убрав в комнате, я уходил в кухню и тихо повторял джапу. Из повторения Прабхупады я слышал в основном «Рам, Рам». Мне казалось, что его джапа становилась более отчетливой и громкой, когда он произносил эти слова: «Рам, Рам». Я старался повторять очень тихо, сидя в кухне, и это было непросто, поскольку мне приходилось бороться со сном.

В мои обязанности входила подготовка лекарств для Прабхупады. Я должен был растолочь в черной ступке орех, а затем добавить туда красное лекарство, смешать все вместе и подать ему. Эти небольшие ритуалы были моей жизнью и душой, и я старался выполнять их как можно лучше.

Как замечательно строить всю свою деятельность вокруг Прабхупады! На рассвете (около 5 утра), я выходил из кухни и тем давал Прабхупаде понять, что пришло время прогулки. На моем плече уже висел магнитофон, готовый к записи. Солнце только начинало всходить, и мы шли по темным улицам к пляжу. Впереди была целая утренняя прогулка с Прабхупадой, во время которой он будет проповедовать преданным философию сознания Кришны. Идя рядом с ним, мы чувствовали его любовь к нам и покровительство. Когда небо озарялось солнечным светом, мы поворачивали назад и возвращались в храм. После гуру-пудоки Прабхупада возвращался в свою комнату и завтракал фруктами и имбирем.

Утром Шрила Прабхупада обычно не занимался делами. В это время ему удавалось немного подремать, сидя в своем кресле. Мне нравилось, когда к нему не приходили посетители, поскольку я любил наблюдать за Прабхупадой, когда он был один.

Около одиннадцати утра, если не было запланировано никаких встреч, я надевал гамчу и шел совершать полуденное омовение. Иногда я встречал там Та-мала Кришну Махараджа и обменивался с ним парой слов, а затем возвращался делать Прабхупаде массаж.

Прабхупада сидит на веранде… я делаю ему массаж… мне нравится это делать… теплый солнечный свет… я чувствую свою юношескую силу… я стараюсь массировать Прабхупаде голову так, как он просит… движения пальцев, натягивающие кожу на голове… надеюсь, это приносит ему облегчение… я знаю, что Прабхупада - чистый преданный… когда я прикасаюсь к нему, я пытаюсь понять: «А как бы ему хотелось, чтобы его еще массировали? Что он при этом будет чувствовать?»… я пытаюсь доставить удовольствие Прабхупаде.

В те дни прасад Прабхупаде готовила Палика даси. Пока она готовила в маленькой кухне, я шел на веранду и печатал письма. Когда все блюда были готовы, я раскладывал их на тали и приносил Прабхупаде. Там всегда был рис, сабджи и простые чапати, и остатков его прасада всегда хватало как на меня, так и на всех остальных.

После обеда Прабхупада отдыхал. Во второй половине дня он встречался с гостями, а я тем временем писал письма, пытался читать книги или повторял джапу. Вечером он либо проводил лекцию в храме, либо поднимался на крышу. Таковы были некоторые из пунктов ежедневного распорядка, и это повторялось изо дня в день независимо от того, чем хотелось заняться мне или о чем размышлял мой ум. По-крайней мере, я был достаточно занят служением, и это защищало меня. Моя жизнь заключалась просто в том, чтобы служить ему и писать письма от его имени. У меня не было времени для собственных дел. Я был тогда в большей безопасности, поскольку служил Кришне, служа Его чистому преданному. Между мной и Прабхупадой была громадная разница, и это заставляло меня быть смиренным.

Когда я рассказывал о тех бомбейских днях библиотечной группе, им хотелось слушать о Прабхупаде все больше и больше. Волей-неволей я был вынужден рассказывать им и о том, что можно было назвать исповедью. Такое признание своих слабостей обычно помогало мне проникнуть в новые слои воспоминаний о Прабхупаде.

Итак, я рассказал преданным, что воровал сладости, которые еще не были предложены Прабхупаде. Махабуддхи дас расхохотался, услышав об этом, и сказал: «Если тебя беспокоит только это, то дела обстоят не так уж плохо». Однако тогда я считал это серьезным проступком. Гости часто приносили Прабхупаде сладости в картонных коробках, купленные в магазине, и я хранил их на кухне, давая Прабхупаде одну или две сладости во время обеда. Обычно он просил те сладости, которые ему нравились. Сладостей было так много, что некоторые со временем черствели, и я раздавал их преданным. Тем не менее, всё должно было делаться в соответствии с указаниями гуру.