Медик. Хороший, плохой, злой - [62]

Я метнулся в сестринскую. На пульте лежала газета со сканвордами. Я откинул ее и увидел ярко горящий красный светодиод. Но я же ничего не слышал, а эта сирена должна орать, пока ее вручную не выключишь. И тут я понял, что своей дурацкой спичкой я повредил динамик.

И это стоило жизни пациенту из травмы.

Следующие полчаса мы с Катькой, не сговариваясь, наводили порядок в палате. В принципе, все свелось к тому, что мы отмыли стену и пальцы мертвеца от крови. Несчастный случай, истек кровью, такое бывает, никто не виноват. Так в итоге и оказалось: никому в больнице не нужны лишние проблемы.

Спустя несколько дней я наткнулся на заметку в рубрике «События и происшествия» на сайте нашего района. В ней говорилось, что в прошлую пятницу произошла авария – молодой мотоциклист врезался в разворачивавшийся через двойную сплошную автомобиль и скончался в больнице от травм. Там же была фотография с места аварии – в луже масла лежит изувеченный мотоцикл с завернутой куда-то под мотор передней вилкой, а рядом с ним валяется открытый ярко-красный шлем. Который я принял за шапку-ушанку.

* * *

Рассказывал как-то знакомый хирург, который несколько лет назад работал в Ливии в обычной государственной больнице.

Дежурил он у себя в хирургии, тут звонок на мобильный от коллеги акушера-гинеколога из родильного отделения их больницы (акушер-гинеколог тоже русская была), говорит: «Срочно беги ко мне в отделение, увидишь что-то интересное». Он примчался к ней и увидел женщину, у которой уже начались роды, но при этом ее большие половые губы были намертво сшиты (точней то, что осталось от половых губ). Эта женщина подверглась женскому обрезанию в их стране, хирург был шокирован не столько этими сшитыми губами, сколько осознанием факта этого варварского женского обрезания. Потом женщине все разрезали, и роды прошли относительно нормально.

Кто не в курсе: женское обрезание – это ужасная традиция, которая и по сегодняшний день практикуется в некоторых странах Африки. Маленьким девочкам до момента полового созревания вырезают клитор и малые половые губы, потом большие половые губы сшивают и оставляют небольшое отверстие размером с горошину для мочеиспускания. Проводит обычно это обрезание какая-то их местная шаманка с помощью нестерильных подручных инструментов типо острого ножа или лезвия, режется все «по живому». Очень часто эта процедура заканчивается смертью девочки из-за занесенной инфекции или большой кровопотери. После того, как эти девочки достигнут полового созревания, их выдают замуж, и в первую брачную ночь муж разрезает промежность, оплодотворяет и обратно все сшивает. При родах опять-таки все разрезается и по истечении нескольких месяцев после родов сшивается.

* * *

У нас в роддоме негласное правило: если мать отказывается от ребенка и если ее приходится оперировать по каким-либо показаниям, мы делаем нижнесрединную лапаротомию и отдельные швы на кожу.

Вот очередная такая мамаша, приехала сама за рулем, рубец на матке, схватки. Мы узнали об отказе только после операции, уже зашили красиво, косметикой. Так вот мы ей колеса на машине спустили.

* * *

Поступил ко мне пациент, милейший дедуля с толстовской бородищей, с диагнозом макрогематурия.

И все бы ничего, обычное дело. Ставим с врачом промывную систему с фурациллином. Я дежурю в ночь. Система постоянно забивается сгустками крови, приходится промывать почти через каждые 2 часа. К часам трем ночи я, уже изрядно запыхавшаяся и очень вымотанная, приняв еще 6 пациентов, снова склонилась над дедовской промывной. Снова забита. Промыла. Работает. Мило поулыбавшись деду, пошутила: «Вот выпишут вас – напьюсь!» Иду в сестринскую чай пить. Пока кипел электрочайник, каюсь, я заснула… В пять утра меня будит сосед этого деда по палате. Мол, опять забилась, дед уже от болей стонет. Я бегом в палату. Пытаюсь промыть – ни в какую. И катетеры меняла – никак! Бегу к дежурному доктору, так мол и так. До полседьмого мы деда бужируем. Ни в какую. Сгустки с кулак вылетают. Вызываем заведующего – он главный уролог. Приказ – готовить к операции. Я бегом деда брить…

А тут уже планерка! Отчитываюсь. Зав орет как сирена, винит меня, мол, дрыхла всю ночь! Я в слезы. Горькие слезы. Не за себя. За деда обидно, ведь и правда спала…

А потом была операция, рассказывали, будто зав из мочевого сгустки руками греб. Обнаружили ЗНО. Снова промывная. И снова мое дежурство. Дед при виде меня расцвел весь. Прощения стал просить. Оказалось, до него дошел слух, что меня на планерке чихвостили.

– Я, деточка, специально тебя не звал тогда. Хотел, чтоб ты хоть немного отдохнула… А теперь можешь выпить! Меня в онкологию переводят!

Мы с ним радовались. Я тому, что все хорошо закончилось и дед жив, а дед, что я на него не обижаюсь. Дежурство прошло без проблем.

А через три дня, заступив снова, я узнала, что деда перевели в реанимацию. Сердце не выдержало, начался отек легких. Купировали. Я должна была идти его перевязывать (да, мы их перевязываем даже в реанимации), когда в 19.35 мне на пост позвонили. Больной Ч. Запишите время смерти. Все были в шоке. Все думали, он справится.