— Ладно, твоя взяла. Идем со мной, но чтоб тихо и потом — никому. Ни единой душе, ясно тебе? Абби медленно кивнула и провела кончиками пальцев по прикрытым векам; это означало «Да заберут боги мой свет, коли я солгала». Оливер хотел одернуть ее и напомнить, что Единый бог старые клятвы не принимает, но в итоге просто кивнул в ответ и стал искать способ добраться до чердака.
Взглядом он обшарил двор: доски, заклепки, ведерко со смолой и прочие инструменты бондаря. Глаза остановились на большой пустой бочке, в которой при желании мог бы поместиться он сам. Староста работал редко, но получал при этом, ни много ни мало, целое золотое кольцо за каждую такую бочку. Сам старик всегда говорил, что платили ему медью и нечего тут выдумывать. Вот только Оливер сам видел, как тот за щекой золотое кольцо прятал, когда возвращался с ярмарки. Лишь Леворукий знает, где староста находил дураков, согласных золотом платить за такую ерунду.
Поставив бочку под чердачной дверцей, Оливер приставил к ней коробку с тряпьем и забрался наверх. Пустая бочка сильно качалась, но если не делать резких движений, стоять вполне можно. Подсадив сначала Абби и дождавшись, когда она заберется внутрь, Оливер подпрыгнул и ухватился за край.
Синяки и ссадины с готовностью напомнили про драку этим утром; Оливеру пришлось сжать зубы, чтобы не застонать от боли. С трудом подтянувшись на руках, он ввалился внутрь, подняв небольшое облачко пыли. Пришлось пересилить себя, чтобы не чихнуть. Боль усилилась и, тяжело дыша, Оливер привалился к стене, чтобы перетерпеть.
— Больно? — прошептала Абби, попытавшись нащупать в темноте его руку.
— Нормально, — отмахнулся Оливер. — Теперь иди за мной, но только шаг в шаг. Тут каждая вторая доска скрипит так, что на том конце деревни услышат. Абби кивнула, и они осторожно двинулись вперед. Оливер усиленно напрягал память, пытаясь вспомнить правильные доски: прошел уже почти год с тех пор как он крался по этому чердаку в последний раз.
— Восемь, десять, одиннадцать, пятнадцать, — шептал он себе под нос.
— А ты откуда знаешь-то, куда ногу ставить?
— Мы с Грантом и Ноксом сюда лазали раньше, смотрели, как жена старосты с Уилли Дубиной голышом обжимались.
— Фу-у-у.
— Да с другой женой, с той, что потом была… недолго. Молодая которая, красивая.
— Та, что в Запретном лесу пропала?
— Да, она.
— Все равно фу. А чего, кстати, Уилли дубиной-то называли?
— А я откуда знаю? Наверное, потому что тупой был, как дерево. Его старшие девчонки так назвали — у них и спроси. И перестань меня отвлекать!
Когда молодая жена старосты пропала в Запретном лесу, спустя пару дней на ее поиски отправили Уилли. Самый сильный воин в деревне, так сказал староста про тощего Уилли. И тот согласился, взял и пошел прямо в сердце Запретного леса. И тоже сгинул. Умного человека, все же, Дубиной не назовут. С тех пор Оливер и его друзья на этот чердак ни ногой — незачем было. За такое время немудрено и забыть, в каком порядке идут нескрипучие доски. Но Оливер помнил все как нельзя лучше.
Так они добрались до места над главной комнатой. Из щелей в полу просачивался свет, и в его лучах было видно, как кружатся пылинки. Было подозрительно тихо: ни звона затачиваемых клинков, ни боевых песен Последней Стражи — ничего. Лишь тихий шорох, скрипы и неразборчивое мычание.
Оливер лег на пыльный пол и прильнул к одной из широких щелей. Единственное, что он увидел, так это морщинистую руку старосты, сухую и дрожащую, которую кто-то прижимал к полу. Указательный палец был странно выгнут.
— Ну что там? — Абби легонько пнула Оливера. — Чего они делают?
Оливер не ответил. Тень накрыла руку старика, после чего кто-то разжал дрожащие пальцы и приставил гвоздь к раскрытой ладони.
— Обычно люди начинают говорить в это время, — Оливер едва разобрал слова Кроуфорда. — Предлагают деньги и убедительно лгут.
Староста ничего не ответил, и через мгновение молоток опустился на шляпку гвоздя. Старик сдавленно застонал, брызнула кровь. Оливер и раньше видел кровь, после драки или поранившись во время игры, но в этот раз все было иначе. Это была какая-то другая кровь, не такая, к которой он привык. Ее было совсем мало, и в то же время очень много.
— Конечно, вы не обычный человек. Обычный человек ни за что не согласится переправлять магов через границу, и не важно — сколько золота ему предложат. Нужно действительно ненавидеть Империю, чтобы помогать врагам всего человечества.
Еще один удар. Оливер услышал хруст и вздрогнул.
— Старый солдат, как я понимаю. Война закончилась двадцать лет назад, на вашей земле родилось и выросло целое поколение, что считает себя имперцами, но для некоторых война никогда не заканчивается, верно? Некоторые люди просто не могут проиграть, даже когда поражение — очевидный и свершившийся факт.
Удар. Рука старосты дернулась, и наконечник гвоздя царапнул деревянный пол. Но старик не издал ни звука. Сам не зная почему, Оливер хотел, чтобы тот закричал.
— Кто помогал тебе? Где вы передавали волшебников? Назови мне имена, место; все, что знаешь.
Звонкие удары следовали один за другим, каждый следующий догонял предыдущий, и гвоздь все глубже уходил в дрожащую плоть. Сквозь этот громкий перезвон Оливер услышал короткий, судорожный всхлип. Сначала он подумал, что староста, наконец-то, нарушил молчание и лишь через несколько долгих мгновений догадался повернуть голову в сторону.
