Медианн №1, 2019 - [2]
— Почтенный, — Джиро с трудом поднялся на ноги. — Этой ночью я потерял всех, кто был мне близок. Всех, рядом с кем я вырос. Их. убило Нечто. А кто повинен в твоем горе?
Что-то изменилось. Фигура незнакомца словно бы выросла вдвое и при этом раздалась вширь.
— В этом повинен ты.
Голос незнакомца прозвучал, словно погребальный набат. Запоздало мелькнула мысль, что надо бежать, но что-то белое, словно зимняя метель, накрыло юношу с головой. Джиро еще успел ощутить страшную боль в груди, увидеть, как рвутся сквозь кожу выворачивающиеся наизнанку ребра. а потом наступила темнота.
Забрызганный кровью Дзидзо-Босацу смотрел в ночь и бездумно улыбался газовому фонарю.
Громкий стук в дверь. Льюис Арктур, когда-то — лейтенант Кембридширского полка, а ныне — дознаватель при магистрате Фоэториса, с трудом разлепил глаза. Застонав, он отбросил в сторону тонкое шерстяное одеяло и сел на скрипучем пружинном матрасе. В голове гудело так, словно кто-то устроил солидную артподготовку.
«Ага. Аккурат как тогда. Шестого сентября, кажется? Долбили по „бошам“, а что толку?»
Мысль была плохая. Скверная. Мысль-червячок, что точила Льюиса уже второй год. Мысль-заноза, из-за которой он не мог спать, вновь и вновь переживая тот самый день. Огненный вал артиллерии, изрытое и перепаханное поле, взрывы мин, росчерки трассирующих пуль. Беззвучные крики, оторванные конечности. Обезглавленные тела.
Дьявол. Опять. И ведь вчера он специально напился дерьмового муншайна, только бы уснуть. А с утра, мать его, снова вспомнил. Чертов снаряд, что разорвался в двух шагах. Вспомнил чудовищную силу, что превратила его в мелкую кровавую взвесь.
«Ты мертв, лейтенант Арктур. Погиб в бою. Шестого сентября шестнадцатого года. Тебя нет. И не может быть».
В дверь уже не стучали, а натурально ломились. Льюис натянул помятые брюки, отпихнул под кровать пустую бутылку. Скептически оглядел комнату. Голые стены, крохотное окно-бойница. Из обстановки — обшарпанный платяной шкаф, стол, заваленный старыми газетами, и скрипучая кровать, с которой он только что поднялся. Не ад. Не рай. Чистилище. Обитель неприкаянных душ.
Теперь дверь пинали ногами.
— Иду, мать вашу. Иду.
Дознаватель повернул ручку.
На пороге стояли двое. Оба — в дешевых пальто и кожаных капюшонах. Густые бороды, мрачные взгляды, темная, словно выдубленная на солнце кожа. Льюис знал обоих. Даки. Из «пришлецов», как и он сам. Только он вроде как помер в тысяча девятьсот шестнадцатом. А эти парни получили свое еще при императоре Траяне. Ну, или когда там были дакийские войны? История не была коньком лейтенанта Арктура.
— Чем обязан, джентльмены?
Льюис постарался, чтобы его голос звучал максимально недружелюбно. В конце-то концов, будить человека после перепоя не стоит. Даже если он десять тысяч раз мертв.
— Префект ждет. Дело срочное.
Лейтенант мысленно выругался. Неделю назад Клавдий Септимий Маенус швырнул ему на стол кипу неряшливо исписанных бумаг с недвусмысленным требованием разобраться и навести порядок. Отчеты о ночных убийствах в обособленных кварталах Фоэториса. Дела, на которые никто и никогда не обращал внимания. Правда, на сей раз этих убийств было чересчур много. Но возникшего тогда червячка тревоги Льюис успешно залил очередной бутылкой спиртного.
А теперь, судя по всему, его ждала расплата. И ведь Клавдий и без того не числил «варвара и пришлеца из рода бриттов» в своих любимчиках. Впрочем, можно было сказать и иначе: Клавдий из дома Маенусов, коренной житель Медианна и патриций до мозга костей, не любил Льюиса ничуть не больше, чем иных «пришлецов». Для Клавдия все было едино: что «галл», что «бритт», что «дак», что «сармат» или «русс». Главным было то, что ты — «пришлец». То ли заблудшая душа, то ли еще кто-то, неведомым образом вырванный из привычного мира и времени и оказавшийся тут, в середине бесконечной спирали Медианна.
— Суть «дела» вам, конечно же, не сообщили?
Оба дака синхронно пожали плечами. Пожалуй, в иной ситуации это было бы даже смешно.
Путь до Префектуры занял чуть более получаса. Узкие улочки Фоэториса уже кишмя кишели людьми всех рас, вероисповеданий и национальностей. И всех возможных времен. «Пришлецов» всегда можно было отличить от коренных жителей Медианна. Чаще всего их выдавал пустой взгляд, грязные лохмотья вместо одежды и какое-то темное ощущение смертной тоски. Глядя на большинство этих бедолаг, Льюис не мог не отметить, что сам еще неплохо держится. И достаточно хорошо устроился. Выучил местное арго, сумел найти работу. Понять бы еще, не является ли Фоэторис (да и весь Медианн) всего лишь галлюцинацией в его умирающем мозгу.
И все же. Этот странный город был поразительно реальным. Четкие улицы римского Центра с его банками, храмами, кантинами и форумами сменялись хаосом китайских и греческих кварталов. Аромат диковинных благовоний сменялся вонью жженого железа и копоти. Ровная плитка под ногами уступала место разбитой брусчатке, а то и вовсе деревянному настилу. А вокруг постоянно мелькали лица. Сотни. Тысячи людей. Местные и «пришлецы». Всех рас и возрастов. Всех эпох и вероисповеданий. Отовсюду слышалось и кондовое арго Медианна, и гортанный говор варварских народов, и чавкающая речь китайцев. Повернуть голову — и тут же в уши польются слова давным-давно мертвых языков: арамейский, сарматский, говор Та-Кемет, диалект царства Шань-Инь.
