Медиа-пиратство в развивающихся экономиках - [18]

Дополнение основанному на рейдах принуждений к праву — настойчивые попытки эффектных наказаний в горстке случаев, которые действительно заканчиваются обвинительными приговорами. Фазу наказания в таких случаях часто рассматривают как случай для государственного образования, а не пропорциональной справедливости. Высокие установленные законом штрафы за отдельные акты нарушения во многих странах означают, что почти любой случай может иметь результатом сокрушительные штрафы. В Соединенных Штатах Джоулю Тененбому и Джемми Томасу-Рэссет были предъявлены иски RIAA за тривиально незначительные акты совместного использования файлов, и их оштрафовали на 675 000$ и $1,92 миллиона, соответственно.[24] Директор школы Александр Поносов в России оказался перед угрозой пяти лет тюремного заключения, когда полиция обнаружила контрафактное программное обеспечение на двенадцати школьных компьютерах в 2006. Дела против поставщиков низкого уровня или коммерческих посредников все более и более имеют результатом пункты обвинения и периодически превращаются в события, раздутые средствами массовой информации и непосредственно отраслевыми группами. В Южной Африке таким событием в 2005 стало дело против иоганнесбургского продавца Маркуса Мока. Он получил восемь лет тюремного заключения после того, как полиция захватила четыреста пиратских DVD и игры PlayStation в его доме.

Эти очень показательные дела демонстрируют готовность отраслевых групп и, по крайней мере, некоторых обвинителей использовать более сильные наказания, предоставленные недавними изменениями в национальных законах об авторском праве. Поносов и Mocke оказались перед серьезными пунктами обвинения за действия, которые за несколько лет до этого рассматривались бы самое большее всего лишь как проступки, а с большей вероятностью просто не были бы замечены. Случаи Тененбаума и Томаса-Рэссета, в свою очередь, были частью большого эксперимента отрасли по применения мер принуждения коммерческих посредников (для кого такие штрафы были задуманы), к физическим лицам — конечным пользователям, составляющим львиную долю контрафактной деятельности.

Приносит ли такая реклама больше пользы, чем вреда для правоприменительных полицейских акций отрасли, представляется спорным. Большинство наблюдателей рассматривают дела Поносова, Тиненбаума и Томаса-Рэссета как провалы связи с общественностью для отрасли с последующей активизаций главного движения программного обеспечения с открытым кодом в России, а в последних двух, базовой стратегии массового судебного преследования, с тех пор отрицаемой всеми главными отраслевыми группами, включая RIAA.[25] Хотя нарушение в таких случаях обычно находится, подталкивание к непропорциональным наказаниям сделало судебное решение очень трудным. Обвинения против Поносова, в конечном счете, были отклонены. Размер штрафа Томас-Рэссета был резко уменьшен судьей (и затем поднят снова при пересмотре судебных дел). Моке получил штраф, а не тюремный срок, который был позже приостановлен. Ни одно из этих наказаний в настоящее время не применено. Ни один случай не предоставляет доказательств достижения «сдерживающего» стандарта наказания, требуемого ТРИПС — и если длительная распространенность пиратства — критерий, то ни одна страна не удовлетворяет стандарту.

Ирония Судьбы 2

Русские хиты Дневной дозор, Ночнойдозор и Ирония Судьбы 2 все извлекли выгоду из заранее определенных кампаний принудительного применения. Представитель первого канала российского телевидения — ТВ компании, которая управляла сбытом Иронии Судьбы 2, подытожил:

Мы просто отпугнули их. Мы попросили, чтобы OBEP [полиция] передал слова, что наша реакция [на пиратское копирование] будет резка…. Наличие у нас доступа к «административным ресурсам», несомненно, помогает. Они вряд ли слушали бы любого меньшего, чем мы. (Vershinin 2008)

В российском деловом языке «Административный ресурс» — средство политического влияния, которое может быть преобразовано в рейды, благоприятное внимание обвинителей и даже — в этом приоритетном случае — заметки от поставщиков услуг Интернет, предупреждающих потребителей не копировать.

Очевидно, вовлеченность корпораций в публичное принуждение также создает конкуренцию за ресурсы принуждения и конкурентные преимущества для компаний, способных их эффективно использовать. На одном конце этого спектра различные стратегии принуждения, ставшие доступными в контексте широко распространенной незаконности. Они колеблются от случаев пограничного рэкета со стороны бизнеса или групп правообладателей, таких как случай OKO, зарегистрированный в нашей главе о России, к массовым судебным процессам «Джона До» в стадии реализации в Соединенных Штатах и Европе, к большему количеству обычаев принуждения у BSA и других групп программного обеспечения, которые сами финансируются через урегулирования. В случае программного обеспечения вообще предполагается, что принуждение падает в наибольшей степени на малые бизнесы, которые имеют менее сложное IT (информационные технологии) управление, ограниченное влияние на продавцов и местные власти и — самое главное — меньше возможностей оспорить юридические угрозы. Как и с исками против людей, это не дефект модели, это — модель.