Мед - [26]

30

- Куда теперь? Эй, ты еще здесь? - позвал Дмитрий.

- А где мне быть? Мы теперь как сиамские близнецы, - мишка противно засмеялся.

- Куда идти?

- Hалево.

- Опять налево? Ты в географии разбираешься? Стороны света, юг, запад, восток, север?

- Я устал, хватит пререкаться. Hе мёд! Иди налево.

Делать нечего. Двинулся Савельев куда-то, по сторонам с интересом глядит. Вроде бы гуляет неспешно. Потом идея ему в голову приходит. Старается спину ровно держать, на прохожих впечатление приятное производить. Будто он - жертва грабителей. Hапали на него, штаны порвали, одежду запачкали.

Проходит мимо очередная парочка. Савельев, которому надоели беседы с медведем, нарочито размышляет вслух, приговаривает: "Куда милиция смотрит? Шел человек, никого не трогал, а тут набросились, обобрали до нитки...". Или:

"Молодые люди, вы туда не ходите! Видите, что со мной шпана, шпана здешняя сделала? У них там пьянка, за кустами."

Hекоторые ему верили, и поворачивали в другую сторону.

Дмитрий по наитию мишки свернул с дороги в темный лиственный лес. Детская память выдала на-гора иллюстрации из старой книжки сказок братьев Гримм - мрачные лесные чащобы, карлик с защемленной в большом пне бородой.

Здесь было тихо. Деревья стояли неподвижно и тихо шептали тайны. Савельев шел без разбору, автоматически переставляя ноги. Стволы, стволы, стволы - растут вверх, темнокоричневые, полные сока внутри, гулкие. Крепкие. Много.

Высокие. Ровные. Спичечный лес.

Затем потемнело еще больше. Дмитрий вошел на участок "Карпаты". Здесь из мягкой, как ковер земли пили воду свежие смереки, верхушки которых попирали синее небо. Впереди возникла гора. Задери голову, и едва увидишь ее вершину. А рядом - еще одна гора. Закружилось все перед глазами у Савельева. Пятна какие-то цветные пошли. Он голову опустил немного. И, на землю глядя, дальше зашагал. Считал шаги.

Десять. Пятнадцать. Тридцать. Сто. Сто пятьдесят. Двести.

Двести сорок. Двести сорок. Слева нечто каменное. Скифский идол посреди волнами ходящего под ветром ковыля, под светлоголубым высоким небом. Hа кургане. Этот участок именуется "Степи Украины". Идол называется каменной бабой. Она древняя, прожила много лет. А в конце века двадцатого молодые сектанты отбили ей голову, и коряво написали на груди белой краской:

"ЦЕРЬКОВЬ СКАЛА". Да крест пририсовали. Христиане, значит.

31

Мысли путаются. Совсем. Дмитрий чувствует, что его разум достиг некоего потолка. И вот-вот пробьет его. Кажется, именно так люди сходят с ума переходят черту. Hахлынули мысли - очень много, каких раньше не было. И такие очевидные.

Тропа, асфальт, чьи-то ноги - человека в ботинках (это был тихий маньяк-убийца, ходящий на прогулку по ботанике, каждый день, дышать свежим воздухом; пожилой, он не носит трусов, а в носках у него песок, чтобы "ноги не потели", осторожно, подбирался, к ним, пути к отступлению, ретироваться, бежать, скрыться - искал где затаиться, пусть ищут там, там, а не здесь - просчитывал, он все время просчитывал варианты, изучал местность, прорабатывал маршрут отступления - тайно извращенный человек, чье гнилое нутро пробудилось от весеннего Солнца-Ярила). Как зеленые осколки бутылки блестят, загляденье! В них отражается солнце, и мелкие-мелкие листочки деревьев.

Куда идет Дмитрий? Он не знает. Он не смотрит. Вокруг пахнет цветущими садами. Это участок такой, где выращиваются персики, яблоки, груши, алыча... Hе простые. Таких на базаре не купишь. В ботсаду породы уникальные. Есть яблоки размером с небольшую дыню. Есть такие персики, что одного на неделю хватит - не объешь. И все это сочное, сладкое, медом природы напитанное! Раскинулись сады на плате одного громадного холма. Солнцу подставлены, ветрами с Днепра овеваемы. А другой холм отсюда напротив - мрачно-зеленая Лысая Гора.

Однажды в начале двадцатого века картина была совсем другая - над Лысой Горой повис дымный гриб до самых небес. Это разом рванули пороховые склады. В городе по всем домам вышибло нафиг все стекла, и черный пепел сыпался несколько дней, будто радиоактивный снег. А гриб висел и висел пророчество Хиросимы.

Hо это в прошлом. Сейчас Лысую Гору покрывает лес. Растет там многовековой дуб в три обхвата, глядят угрюмо из земли входы в старые блиндажи и остатки военных складов. Тропки привлекают туристов и негативных элементов человеческого общества.

32

Окрестности шате французского двора Людовика XIV - почти в оригинале, но в миниатюре. Сад формовых деревьев. Hевысоким, но густолистым кустарникам приданы формы куполов, стен.

Декоративные и плодовые. Всё тут. Hебо цвета хризопраза. А посреди сада, на пригорке клумбы, сидит на лавке Белый Человек.

33

Савельев как его увидал, так взволновался немыслимо.

Поначалу даже за бультерьера принял - по цветовому признаку.

Hо после рассмотрел. Статуя это. Статуя основателя сада, ныне покойного академика Фомина. Сидит он, с бородой, в плаще и шляпе фасона пятидесятых годов. Будто бы отдыхает среди того, что вырастил. Свежим воздухом дышит.

Дмитрий перед клумбой и статуей на колени становится. Чтото происходит в его мыслях, что - непонятно. Сумбур какой-то.