Мед и яд любви - [61]

Это как бы вырожденный язык, язык старческий — из одного логического смысла, почти без эмоций. Вспомним о мозговых полушариях: левое ведает отвлеченным, логическим мышлением, правое — образным, чувственным. Речь науки и публичная речь — это как бы «левополушарная речь», но отсеченная от правого полушария и потому гербарно засушенная.

В этой речи и русские слова часто теряют радостную энергию жизни, костенеют, делаются тускло-тяжелыми. Научное и публично-официальное слово — это как бы иностранное слово для нашей психологии, для наших чувств. Это машинное, безэмоциональное слово, и оно рождает в нашем подсознании ту же рябь неприятных ощущений, какую рождают сухие иностранные слова.

Хронические вереницы таких неприятных ощущений десятилетиями моросят на наш мозг, с утра до ночи атакуют его своими серыми дождями — и неслышно, с неожиданной стороны расшатывают людям нервы, подтачивают дух.

Во времена НТР наука в сотни раз больше вторгается в атмосферу будней. И точно так же ее логическая сухость вторгается в повседневный язык, наводняет «словосферу» будней. Русский язык как бы начинает делаться для нас иностранным, отчуждается от наших душ и чувств. Пожалуй, наука сегодня так же отравляет язык — а через него и человеческие чувства, души, как отравляет природу нынешняя научно-техническая база человечества.

Языковая атмосфера, в которой мы живем, пропитывает всю повседневность; школа, работа, собрания, радио, газеты, ТВ — с утра до вечера почти весь этот слой «звукосферы» засорен усеченной, засушенной эмоциональностью. Машинное, безэмоциональное отношение к слову все глубже пропитывает чувства людей, их психику. Сегодня, по-моему, это один из генеральных обеднителей наших душ.

К сожалению, мы не видим этого, так как не видим психологическую роль языка — его вторую вселенскую роль. Мы понимаем язык плоско — только как орудие общения, передатчик информации, эдакую огромную азбуку Морзе. Мы не знаем, что язык — строитель человеческих душ, и такое отношение к нему — обычная часть всего нынешнего допсихологического отношения к миру.

Современное наше сознание считает, что жизнью людей правят экономические, социальные и политические интересы, законы базиса и надстройки. А вот как правят нами законы человеческой природы, как они переплетаются с законами социально-экономическими, как делят власть с ними — все это современное сознание не видит.

Во времена дорационалистического сознания (в древней Индии, Китае, Греции, в Европе средних веков и Возрождения, в Передней и Средней Азии) философия постоянно пыталась постичь, как природа человека правит его жизнью. Старались понять это (хотя и мифологически) и религиозные мыслители, и философы-идеалисты всех веков и народов.

К сожалению, база нашего нынешнего миропонимания узка — она не вбирает в себя многие вершинные достижения мировой мысли. А ведь марксизм возник как переработка трех великих вершин европейской мысли — немецкой идеалистической философии, английской буржуазной политэкономии и французского утопического социализма. Увы, мы до сих пор не понимаем азбучную истину: наша философия может стать умнее других философий, только если она вберет в себя их ум — станет сплавом всех вершин человеческой мысли.

Нынешнее сознание — это как бы перископ, в котором есть линзы экономического, социального и политического зрения, но нет — или почти нет — линз психологического зрения. Потому-то, ища законы жизни, мы видим только часть таких законов, постигаем жизнь вполглаза. И пока мы не встроим психологические линзы в перископ своего сознания, пока не сольем их лучи с социальными, мы будем видеть жизнь полуслепо.

Как же действует на людей язык, строитель человеческой души?

Каждое слово, которое входит в душу младенца, становится как бы микроячейкой его души, психологической клеточкой его психики. Слово (сгусток его смысла и чувства) — это как бы то самое психологическое вещество, из которого создается ткань человеческой души.

Слово за словом язык вживляет в человека сгустки человеческого понимания жизни — все россыпи человеческих чувств, весь космос человеческих мыслей. Язык — один из главных родителей человеческой души; другой такой родитель — занятия человека, его образ жизни. Вместе, вдвоем эти скульпторы души рождают в ней мириады ее неуловимых бестелесных ячеек. И до самой могилы язык — вместе с образом жизни — настраивает и перестраивает нашу психику, лечит или калечит подсознание и сознание.

Мы создаем язык, а язык создает нас по своему образу и подобию. С утра до ночи современный публичный язык облучает нас частицами своего духа — машинной безжизненностью, мертвым бездушием. Язык, орудие общения, все больше становится орудием расчеловечивания человека, все больше превращает его в рационала, машиноподобного биоробота.

Потому-то кризис языка — это сегодня одно из главных проявлений всеобщего кризиса человечества, еще одна глобальная проблема, которая усиливает этот всеобщий кризис.

«Взрыв контактов» и личность человека.

«Взрыв перемен», это дитя НТР, и психологическое влияние на нас науки (особенно через язык) — два новых рычага жизни, которые делают человека рационалом и обедняют его чувства. А как действует на людей «взрыв контактов», который принесла с собой нынешняя городская жизнь?