Мед его поцелуев - [39]

— Пристойность может идти к черту. И ты куда более пристойна, чем заявляешь.

Его прикосновения к ее испачканным чернилами пальцам жгли, словно свежее клеймо. Если бы он знал о ее писательстве, он никогда не назвал бы ее пристойной.

— Я не из пристойных девушек, Малкольм. Действительно не из них.

— Это имеет какое-то отношение к «Непокоренной наследнице»? — спросил он.

И пол ушел у нее из-под ног. В его вопросе звучало любопытство, не ярость, но как он мог не злиться, если знал, что она натворила? Это Фергюсон выдал ее секрет?

— Тебе об этом рассказал Фергюсон? — спросила она.

— Он лишь сказал, что мне стоит спросить тебя о книге. Героиня действительно напоминает тебя.

Она попыталась совладать с голосом.

— Это только сатира для общества. И я не знаю, почему кто-то выбрал меня в качестве героини.

Его лицо все еще было открытым, верящим.

— Я знаю почему. Ты — личность куда более сильная, чем все знакомые мне женщины. И на страницах этой книги ты как живая.

Эта похвала отозвалась волной удовольствия, но Эмили не собиралась в этом признаваться.

— Ты читал книгу?

— А разве не все ее читали? — спросил он. — Так что, если ты не хочешь выходить за меня по причине чего-то, что произошло между тобой и лордом Кэсселем, знай, что мне все равно.

В книге лорд Грандисон, персонаж, которого она создала после Кэсселя, убил свою первую жену, а затем похитил героиню и попытался силой принудить ее к свадьбе. Это была более темная версия реальной истории — жена Кэсселя умерла при родах, но в своих попытках добиться руки Эмили Кэссель не стеснялся в средствах. «Ухаживание» прекратилось лишь после того, как Алекс не позволил Кэсселю затащить Эмили на балкон во время одного из приемов.

— С лордом Кэсселем не произошло ничего. Он хотел жениться на мне. Я отказалась. А Алекс не пытался заставить меня, не проявил того энтузиазма и настойчивости, с которой решил отшвырнуть меня при первом намеке на проблемы с тобой.

Малкольм сузил глаза.

— И как далеко зашел Кэссель в преследовании своей цели?

— Не так далеко, чтобы тебе стоило волноваться, — ответила она. — Я не люблю его, если именно это тебя беспокоит.

Он фыркнул.

— Я догадался, что ты его не любишь, автор не настолько переврал твой персонаж.

— В этой части он написал правду. И все же, Малкольм, весь высший свет об этом знает. И знает также, что я строптивая, импульсивная, упрямая и скрытная вдобавок ко всевозможным иным особенностям плохого характера. Не стоит жениться на мне, если не хочешь столкнуться с последствиями.

Во время разговора они стояли лицом к лицу, как противники, оценивающие друг друга, прежде чем сделать первый шаг, — и Эмили видела, как отразился на лице Малкольма миг, когда он решил открыться для удара.

— Ты спала с мужчиной на протяжении последних трех месяцев? — спросил он.

У нее буквально отвисла челюсть.

— Конечно же, нет!

— Хорошо, значит, кукушат в моем гнезде не будет. Тайные дети? Двоебрачие? Радикальные политические взгляды?

— Нет.

— Огромные долги? Алкоголизм?

— Я не беру в долг, а ты сам пьешь куда больше меня.

Он улыбнулся, поднял свой бокал и отсалютовал ей.

— Тогда для меня ты вполне пристойна. Итак, ты подаришь мне эту ночь?

Это был вызов, поданный в виде просьбы. Если она откажется, ситуация так и останется тупиковой. До назначенной свадьбы оставалось всего четыре дня. И он, похоже, искренне желал этой свадьбы дождаться — что оставляло ей лишь два варианта: самой разорвать договор или использовать эту ночь для того, чтобы доказать их полную несовместимость друг с другом.

— И что мы будем делать в эту одну ночь? — спросила она.

— Тебе нужно переодеться. И довериться мне.

Глава пятнадцатая

Эмили попалась на приманку. Он знал, что так и выйдет. Ее жажда свободы была еще сильнее страсти к нему — и стоило дать ей шанс использовать второе, чтобы выиграть первое, как она оказалась перед выбором, от которого просто не могла отказаться.

В то время как Эмили ушла наверх переодеваться, Малкольм остался ждать ее в главном зале. Он устроился на одном из стульев у длинного, на века установленного стола, уже много столетий стоявшего там на возвышении. Главный зал был пуст, но через несколько дней именно здесь будет проведена его свадьба.

Он откинулся на спинку стула и стал разглядывать доспехи и оружие, висящие на стене над ним. Свадебный пир будет следующим шагом по пути, который прошли все его предки. С женщиной вроде Пруденс пришлось бы разыгрывать цивилизованного хлыща. Но с Эмили…

С Эмили все будет совершенно иначе. С ней он не сможет хранить спокойную маску. Каждый раз, когда она смеялась, в нем просыпался тот, кем Малкольм был раньше, до того, как ярмо графского долга опустилось ему на плечи.

Малкольм забросил ноги на стол. Нужно сосредоточиться. Она предназначена ему в жены самой судьбой. И останется его женой, даже когда страсть неминуемо утихнет и на смену ей придет долг.

И пусть даже просить о любви слишком опрометчиво, но неплохо было бы ощутить счастье в день своей свадьбы. Глубокая, всепоглощающая любовь, о которой писали поэты, — этого он не мог ей дать. Ему нужно было спасать свои земли и помнить, что в его жизни самое главное.